Кемпинские (Кампинские)

[Каширин Алексей]

В этом году исполнилось 150 лет со дня венчания наших предков Казимира Семёновича Кемпинского и Гликерии Григорьевны Несмашной. Вот запись об этом событии из метрической книги.

15 января 1861 года обвенчаны Урульгинской слободы вновь перемещённый казак Козьма Семёнович Кинпинский, римско-католического вероисповедания, 35 лет, первым браком, и Ундинского Поселья губернского крестьянина Григория Несмашного дочь, девица Гликерия, первым браком, православного вероисповедания, 19 лет. (18 лет по приходскому экземпляру)
Поручители: по жениху – казаки Иуда Баранов, Василий Марковский и Ефим Куренкин; по невесте – сын священника Иннокентий Подгорбунский.

В нашей семье сохранилась легенда, что Кемпинский был польским офицером, которого разжаловали за какие-то прегрешения и сослали в наши края. До какого-то момента я думал, что он был сослан за участие в польском восстании 1863 года, но дата брака опровергла эту гипотезу.
Сейчас я больше склоняюсь к версии, что Казимир Кемпинский был одним тех нижних чинов, которых приписали к ЗКВ в конце 1855 года. Косвенно об этом свидетельствует его статус – вновь перемещённый казак. Что характерно, в течение 1861 года в Урульгинской Николаевской церкви были обвенчаны и другие вновь перемещённые казаки. Обратите внимание на их возраст, места проживания и вероисповедание.

Василий Петров Арапов, 25 лет, православный, Котельниково.
Артемей Шадрин, 34 года, православный, Усть-Теленгуй.
Павел Усков, 26 лет, православный, Макарово.
Станислав Заневский, 34 года, римско-каталоческого вероисповедания, Кулаково.
Ефим Михайлов Куренкин, 40 лет, православный, Андронниково.
В начале 1862 года в той же церкви венчался Фердинанд Маевский, 23 года, римско-каталоческого вероисповедания, Урульгинская слобода.

Т.е. имело место массовое расселение вновь прибывших казаков различного возраста и вероисповедания по деревням, относящимся к приходу Урульгинской Николаевской церкви. Это также свидетельство в пользу моей гипотезы.
Какие-то документы о вновь перемещённых казаках должны были сохраниться в ГАЗК. Надеюсь, они дадут ответ на вопрос, откуда Казимир Семёнович прибыл в Забайкалье.
Что касается дальнейшей судьбы предков, то прожили они вместе 16 лет. В 1877 году Гликерия Григорьевна умерла от падучей болезни, в 1878 году умер Казимир Семёнович. Круглыми сиротами остались несколько детей, один из которых - Арсений Козьмич Кампинский - мой прапрадед. О нём я напишу позже.
В настоящее время потомки Кемпинских проживают в различных регионах России, том числе - в деревне Волочаевка Нерчинского района (бывший Урульгинский посёлок). Фамилия пращура сохранилась, хотя и несколько модифицировалась, наши родственники теперь - Кампинские.

[Каширин Алексей]

"Вновь перемещённый казак Кемпинский". Доклад для конференции, посвящённой 160-летию создания Забайкальского казачьего войска.
скачать

[Каширин Алексей]

ОНИ БЫЛИ КАЗАКАМИ И ПОВСТАНЦАМИ
Знакомясь в девяностые годы с документами по вопросам раскулачивания, в ряде дел архива управления внутренних дел Читинской области и архива регионального управления Федеральной службы безопасности РФ по Читинской области я наткнулся на группу лиц по фамилии Кандинские, проживающих на начало тридцатых годов двадцатого века в селе Волочаевка Нерчинского района. Правда, в ряде документов их фамилия читалась как Канпинские, в других же – Кандинские.
В июне 1930 года в долинах рек Унда, Талангуй, Ильдикан и Ягьё (это территория современного Балейского района) вспыхнуло крупное крестьянское восстание, направленное против уродливых форм проведения массовой коллективизации. В истории оно получило название «Ундино-Талангуйская повстанческая бригада» (Г. А. Жеребцов. Крестьянские восстания в Забайкалье. – Чита. 2005). После его подавления в сельской местности прилегающих к эпицентру восстания районов сотрудниками ОГПУ проводилась широкомасштабная операция по изъятию всех неблагонадежных элементов, сочувственно относящихся к целям восстания и переживавших за его разгром. В конце года в селе Апрелково Нерчинского района была арестована группа лиц в составе шести человек (РУ ФСБ РФ по Читинской области, арх. дело ЧУ-8384). Им предъявили обвинение в том, что они являлись непримиримыми врагами Советской власти и летом 1930 года, когда на Унде началось восстание, агитировали местное население за его поддержку, вели подготовку к вооруженному выступлению в своем селе и вербовали людей в повстанческую организацию. Одним из обвинений членам этой группировки предъявлялось то, что она «имела связь с другими селами, где уже было выступление. Связь осуществлялась через Метелева Александра. Так последний ездил в село Волочаека, где был у Канпинского, сын которого активно участвовал в бандвыступлении. По дороге от Канпинского, Метелев в разговоре с Котельниковым Абрамом Гавриловичем говорил: «Был у Канпинского. Наша ячейка работает вовсю». Сам же А. С. Метелев виновным себя в предъявленных обвинениях не признал, а по данному эпизоду пояснил: «К Канпинскому в Волочаевку ездил в гости, но разговоров с ним о восстании не вел».
Вариант звучания фамилии привожу лишь потому, чтобы соблюсти подлинность документа.
До Кандинских добрались в апреле следующего 1931 года. В другом деле (РУ ФСБ РФ по Читинской области, арх. дело ЧУ-4860) мне удалось познакомиться с социально-экономической характеристикой этого Кандинского. Звали его Сергеем Кузьмичем. Но дело вел тот же работник ОГПУ, а потому и здесь его фамилия была записана как Канпинский. Из приведенного документа я узнал следующее.
Родился Сергей Кузьмич в селе Волочаевка Нерчинского района в 1880 году (в 1875 году – А. К.). С 1902 по 1906 год служил в армии и был участником Русско-Японской войны. Вернувшись домой, через год-два женился. Отец ему выделил самостоятельное хозяйство, которое успешно стало развиваться (отец Арсения и Сергея умер в 1878 году – А. К.). До великих социальных потрясений он ежегодно обрабатывал до десяти десятин посева, имел десять лошадей, 15 голов крупного рогатого скота и отару овец в 50 голов. В силу этих обстоятельств в гражданскую войну он рядовым казаком защищал свое благосостояние в составе 11-го казачьего полка Белой армии. В 1919-м и 1920-х годах С. К. Кандинский участвовал в боях против партизан на территории бывшего Жидкинского (ныне Балейского) района, действовавших в районе реки Унда. Но война войной, а жизнь продолжалась. Подрастали дети. Справляться с хозяйством стало легче. Правда, до 1923 года приходилось держать по одному годовому работнику на полевых работах, а затем до 1926 года сезонного батрака. В 1927 году всё начало меняться. Новая экономическая политика на селе закончилась. Стали вводиться налоги. Крестьянство на них отреагировало по-своему: началось сокращение хозяйств. Также поступил и Сергей Кузьмич, освободившись от двух третей всего принадлежавшего ему владения. Однако он оставался ещё в силе. Когда в 1929 году женился его старший сын Дмитрий, по старому дедовскому правилу отец передал ему двух лошадей, двух коров и 5 овец. В сельсовете Сергея Кузьмича как бывшего кулака, а ныне просто крепкого середняка, внесли в список обязательных сдатчиков. Это значило, что после определённой активом села нормы сдачи в доход государства какого-то вида сельхозпродукции он должен был в течение трёх дней всё это сдать на приёмный пункт. В 1930 году за невыполнение плана по хлебозаготовкам Кандинский был оштрафован на сумму 567 рублей. И в зачёт этой суммы с его двора свели двух лошадей и одну овцу. Тем не менее, надо было приспосабливаться жить в новых условиях, и в том же году он вступил в созданный в Волочаевке колхоз. Но в 1931 году его за прежнюю зажиточную жизнь изгнали из колхоза, а в апреле вообще арестовали. Полгода он содержался в Нерчинском Доме заключения. Обвинение в его адрес по участию в контрреволюционной организации и антисоветской агитации доказать не удалось. По этой причине решением тройки при полномочном представителе ОГПУ по Восточно-Сибирскому краю от 17 ноября 1931 года он не был осуждён, а лишь выслан на поселение в город Енисейск. А вот его сын Дмитрий, которому было 24 года, по тем же мотивам был отторгнут из семьи и направлен в концентрационный лагерь сроком на три года. Другой сын Григорий – на пять лет. Больший срок Григорий получил за то, что в июне 1930 года уехал в соседний Жидкинский район и влился в ряды одного из эскадронов Ундино-Талангуйской повстанческой бригады.
В июне 1931 года имя Кандинского попало ещё в одно следственное дело (РУ ФСБ РФ по Читинской области, арх. дело ЧУ-4864). По нему проходило 75 фигурантов. В постановлениях о привлечении их к ответственности указывалось, что все они состояли между собой в связи, являлись членами контрреволюционной организации, ставившей целью свержение Советской власти вооружённым путём, для чего проводили нелегальные собрания, производили вербовку своих сторонников. И среди них под номерами 60, 61, 62 и 63 значилось четверо Кандинских. Трое из них – это Сергей Кузьмич и его сыновья Дмитрий и Григорий. А вот четвёртый – Арсений Кузьмич, 1866 года рождения (1870 года рождения – А. К.), старший брат Сергея Кузьмича. Он был выселен вместе со своей семьёй решением тройки при ЧОС ПП ОГПУ ВСК от 16 июня 1931 года.
О семье Арсения Кузьмича информация имеется в документах архива управления внутренних дел. До того все эти дела были запутаны и взаимосвязаны, что уполномоченные ОГПУ потом сами не могли разобраться: кому, что и за что вменили. Начальник ЧОС ПП ОГПУ ВСК Я. А. Бухбанд 5 ноября 1931 года вынужден был подписать постановление об отмене следственного производства дел в отношении десяти человек, в том числе и Арсения Кузьмича Кандинского. «Учитывая, что в действиях обвиняемых, – было записано в постановлении, – отсутствует приписываемый им состав преступления и что постановлением Крайтройки их семьи были высланы в Северные районы, не освобождая их из-под стражи этапным порядком направить в распоряжение Красноярского оперсектора ПП ОГПУ ВСК гор. Красноярска для присоединения к семьям». Семья Арсения Кузьмича состояла из семи человек, взрослых в семье было трое. Сын Никита ещё в 1930 году был выслан органами ОГПУ за контрреволюционную деятельность (не выслан, а расстрелян, дата расстрела неизвестна – А. К.). Вместе с двоюродным братом Григорием он также участвовал в повстанческом движении. В списках на выселение указывалось, что по происхождению Арсений Кузьмич происходит из казачьей семьи, а по социальному положению решением райисполкома утверждён в списках кулаков и в связи с этим лишён избирательных прав. Если он до 1929 года со своего хозяйства платил налог в сумме 24 рубля 81 копейку, то за тем его увеличили до 109 рублей 83 копеек.
Итак, данная семья Кандинских проживала в селе Волочаевка Нерчинского района. Глава семьи имел казачье происхождение.
Больше об этой семье мне ничего не удалось узнать. Путём запросов в адресные столы различных регионов Сибири я попытался нащупать её следы, но результаты оказались плачевными. Тогда я решил искать от начального пути, от Волочаевки. По моему заданию работники Нерчинского отдела внутренних дел в 1994 году опросили нескольких старожилов этого села. Восьмидесяти шестилетняя Лукерья Фёдоровна Баранова вспоминала: «Я – уроженка села Волочаевка. Помню, что до 1931 года в селе проживали семьи Арсения Кузьмича и Сергея Кузьмича Кандинских. Они были братьями и жили по соседству в одной ограде. У обоих были большие дома, и хозяйство было большое: дойные коровы, кони, овцы. Сами сеяли, убирали. Словом, жили зажиточно и один, и другой брат. У них было много детей, правда, всех их не помню. Но вот дочь Сергея Кузьмича я помню. Звали её Матрёна. Я росла вместе с ней. Живёт она сейчас в городе Шилка, а где точно, улицу не помню. И фамилию сейчас назвать не могу, какую она носит. Добавлю, что Матрёна где-то на два года моложе меня. После того, как раскулачили эти семьи, дальнейшую судьбу я их не знаю. А вот Матрёну в последний раз видела где-то четыре года назад».
Было здорово встретить живого участника тех событий и члена семьи! О чём ещё можно мечтать? Осталось лишь определить фамилию по замужеству Матрёны Сергеевны, а там… Немного посоображав, как это проще сделать, я решил пойти по оригинальному пути и попросил официальным письмом в администрацию Шилкинского района покопаться в последних списках избирателей и попытаться среди тех, кому за восемьдесят, найти женщину по имени Матрёна Сергеевна. И прочитать фамилию, адрес. Но не получилось. Ответ, правда, пришёл быстро. В нём сообщалось, что списков таких в администрации нет. Но где-то ведь они должны быть? Сразу же после этого я послал письмо своему товарищу по краеведению – руководителю местных кружковцев Олегу Сергеевичу Кожину с описанием данной истории и просьбой помочь разыскать в Шилке бабушку по имени Матрёна Сергеевна. Но и ему не удалось выполнить мою просьбу. Попытался я ещё через архив районного ЗАГСа поискать. Возраст у человека большой. Вдруг, не дай Бог, померла? Но и тут мне ничем не смогли помочь.
Так и осталась данная нить поисков незавершённой.
Хотелось бы поразмышлять и о происхождении данной семьи. Село Волочаевка находится довольно близко от Бянкино. Заманчиво было бы предположить, что кто-то из Кандинских отпочковался от основной ветки и перебрался в другое село. Им мог быть Кузьма, который по всем прикидкам должен был родиться около 1840 года.
Смущало другое. В основном древе не было представителей по имени Кузьма. Это раз. И второе, самое основное – социальное положение Кузьмы и его детей было казачье. А Кандинские основного древа к тому времени были по двум ветвям потомственными почётными гражданами, а по остальным – просто купеческими сынами, и к казачьему сословию не принадлежали.
Забайкальское казачье войско было образовано Указом императора Николая I 17 марта 1851 года. В него вошли как старые пограничные забайкальские казаки, так и бывшие горнозаводские крестьяне. Нерчинский краевед Н. Д. Музгин о жителях старинного села Волочаевка, которое первоначально называлось Урульгинской слободой, потом Сенотрусово (так называлась другая деревня, выше по течению Урульги – А. К.), затем Покровское и, наконец, с 1923 года Волочаевкой, пишет: «В 1765 г. жители села были приписаны к нерчинским сереброплавильным заводам и вели казённое хлебопашество. В 1851 г. перечислены в казачье сословие». (Н. Д. Музгин. Город Нерчинск. – Иркутск, 1978). Следовательно, представители данной ветви Кандинских казаками стали в середине девятнадцатого века.
Попытался я просмотреть последнюю исповедную ведомость Урульгинской Николаевской церкви за 1860 год (ГАЧО, ф. 282, оп. 1, д. 1829). Жителями Урульгинской слободы значились семьи казаков по фамилиям Барановы, Пузыревы, Сенотрусовы, Зайковы и Котельниковы. Каких-либо упоминаний о Кандинских на тот год здесь не имелось. Не было Кандинских и в соседних деревнях. В Апрелково (в Андронниково – А. К.) жили казаки Кибиревы, Филипповы, Мещерины, Литвинцевы, Барановы, Бобровы и Золотухины В Котельниково – Зайковы, Котельниковы и Полуполтиновы. То же прослеживается и по иным близлежащим населённым пунктам. Вот и получается, что данная семья Кандинских в селе, которое в советское время стало называться Волочаевка, не была старожильческой, а являлась пришлой. Откуда? С Бянкино ли?.. Вот тут меня стало брать серьёзное сомнение.
Так бы я и думал, что это какая-то природная ветвь местных Кандинских. Но встреча в 2010 году с хабаровчанином Алексеем Кашириным высветила эту ветвь совершенно с иной стороны. Он утверждал, что в данном рассказе идёт речь о его предках. Многое, что ему рассказал я, было для него новым, но много нового почерпнул от него и я, в частности, более точны даты жизни его дедов, дополнительные и уточнённые имена. Но главным для меня оказалось то, что он раскрыл для меня тайну происхождения их фамилии. Деды были вовсе не Кандинскими, и даже не Канпинскими. Известны и другие вариации написания. Известный ему пращур носил имя Казимир Семёнович Кемпинский. Трансформация в написании фамилии произошла из-за схожести в звучании с фамилией известных в этих местах Кандинских. Данный пример ещё раз подтвердил высокий статус Кандинских как таковых, раз их именем стали называться совершенно чужие для них люди.
Раз уж в книге зашёл рассказ о данной ветви, пускай не Кандинских, но близких им по звучанию, считаю своим долгом довести начатый рассказ до логического завершения.
Итак, человек польских кровей, а может украинских или белорусских, но римско-католического вероисповедания, Казимир Семёнович Кемпинский в конце пятидесятых годов девятнадцатого века в качестве «вновь переселённого казака» появляется в Урульгинской слободе. «Я предполагаю, – писал мне потом А. Каширин, – что выражение «вновь переселённый казак» означает, что Кемпинский был одним из тех штрафных нижних чинов, которых в 1858 году прислали из Центральной России для пополнения рядов вновь образованного Забайкальского казачьего войска. Он был записан казаком Девятого батальона». Чужеродное для местного края имя Казимир было заменено на имя Козма или Кузьма. Как Кузьма Семёнович Кимпинский (ещё один вариант написания фамилии) 15 января 1861 года он первым браком обвенчался с дочерью губернского крестьянина из Ундинского Поселья Григория Несмашного девицей Гликерией (ГАЗК, ф. 282, оп. 1, д. 1955, лл. 608об.–609). В их семье было несколько детей, из которых А. Каширин называет известных нам Арсения Кузьмича и Сергея Кузьмича, но с уточнёнными датами рождения, а также дочь Юлианию Кузьминичну. Называет он и даты бракосочетаний Сергея Кузьмича (10 января 1896 года и 18 февраля 1918 года) и Никиты Арсеньевича (25 апреля 1921 года). Наталья Арсеньевна является прабабушкой Алексея Каширина. «По семейному преданию, – продолжал он, – кто-то из детей Никиты выжил в ссылке и переписывался с прабабушкой в шестидесятые годы. Письма приходили откуда-то с севера».

Г. А. Жеребцов. Купцы Кандинские и их потомки. Чита, 2012. С. 336–340.