Кыринский район, история церквей и дацанов

[Иван Анатольевич]

В этой статье изложена история храмов православной и буддистской веры на территории современного Кыринского района Забайкальского края.
Печаталась с февраля по май 2025 года в газете "Ононская правда". Ссылки на публикацию нет, поэтому размещаю здесь полный текст.
Может быть кто-то дополнит.

ИСТОРИЯ
ХРАМОВ ВЕРЫ ЗЕМЛИ НАШЕЙ

В ходе работы по поиску сведений об истории нашей малой Родины накопился довольно большой объем материала, описывающего историю и деятельность православных храмов и буддистских дацанов в верховьях реки Онон. Всё началось с изучения истории Верхнеульхунской церкви святого пророка Илии в рамках историко-краеведческой работы школьного музея им. Ю.П.Тимофеева МБОУ Верхнеульхунская СОШ. Однако оказалось невозможным достоверно описать историю одной православной церкви в отрыве от истории других храмов, а так же буддистских дацанов, так как пограничные казаки из числа тунгусов придерживались ламаистской веры.  В результате длительных поисков был собран предлагаемый вашему вниманию материал.
Многие сведения, изложенные  в статье, довольно интересны и публикуются впервые. Каждое описанное событие, каждый факт, каждое упоминание о каком-либо человеке имеют под собой документальное обоснование. Основными источниками информации являются материалы Государственного архива Забайкальского края, Архивы Иркутской и Забайкальской Епархий, периодические издания XIX – XX веков и т.п. Если что-то описано со слов местных жителей, или требует уточнения - указано отдельно.
Автор не задавался целью оформить академический научный труд, поэтому в целях экономии времени и места, ссылки на первоисточники не указаны, но для уточнения возникших вопросов или открытия полемики можно обратиться к автору через электронную почту, адрес которой имеется в редакции газеты.

Человек в Забайкалье живет очень давно. Ученые считают, что предки нomo sapiens - человека разумного появились здесь около 200 тысяч лет назад.
За это время произошло очень много событий. Разные племена и народы появлялись и исчезали, приходили и уходили из Забайкалья.
Каждый из них оставил на забайкальской земле частицу своей культуры и религии. Однако знаем мы об этом очень мало.
В настоящее время в какой-то степени, изучено только несколько основных временны́х отрезков, когда на территории Забайкалья существовали социальные структуры в виде сообществ людей, объединенных этническими, религиозными, военными и другими связями. Занимают они  период времени длиною около двух тысяч лет, включающий в себя периоды существования на Забайкальской земле культуры плиточных могил, культуры херескуров, государства хунну, Сяньбиского государства, бурхотойской археологической культуры, Уйгурского каганата, империй Ляо, Цзинь, Монгольской империи Чингисхана и её осколков после распада, империй  Юань, Мин, маньчжурской империи Цин, просуществовавшей с 1644 по 1912 год, а так же Российской империи.
Такое длинное предисловие было необходимо для понимания, какой бурлящий котел представляло собой Забайкалье в отношении прихода, ухода, трансформации и ассимиляции этносов, социумов и религий, когда в XVII веке за Байкалом появились русские казаки, которые принесли с собой православное христианство.
В ходе обсуждения вопросов совместного существования разных религиозных течений мы будем рассматривать преимущественно территорию современного Кыринского и части Акшинского округов Забайкальского края. Так как, не зря говорил Козьма Прутков - «нельзя объять необъятное».
С приходом русских казаков в наши края религиозные воззрения населения представляли довольно пеструю картину. По своим верованиям население подразделялось на шаманистов, буддистов и православных христиан. Кроме того, были последователи конфуцианства и даосизма, впоследствии появились католики, протестанты, магометане и т.п. однако вследствие их малочисленности у нас мы эти течения подробно рассматривать не будем.
Еще полтора века назад на камнях возле знаменитой у нас Мангутской пещеры исследователи изучали надписи, исполненные санскритской вязью, уйгурской, тангутской письменностью, тангутскими буквами по индийской методике и китайскими иероглифами. В 1852 году исследователь И.А. Юринский нашел внутри пещеры три изображения буддистских божеств и абстрактных фигур с тибетским текстом.

[Иван Анатольевич]

ШАМАНИЗМ

Очень древняя религия, в основе которой лежит общение шамана с духами в состоянии транса («камлание»). В том или ином виде шаманизм существовал у большинства народов Земли. Приверженцы шаманизма полагают, что шаманы обладают связью с потусторонним миром, благодаря чему могут исцелять больных, общаться с духами, сопровождать души умерших в загробную жизнь и т.д. и т.п. Очень часто для вхождения в состояние транса шаманы применяли природные психостимуляторы- галлюциногены, в основном растения и красный мухомор. Однако, были «сильные» шаманы, которыми эти вещества применялись очень редко или вовсе не употреблялись так-так  они умели вводить себя в состояние транса только силой воли, самовнушением.
В Забайкалье шаманизм в той или иной форме был распространен повсеместно и в различных вариантах. Его элементы проявляются и в наши дни. Все, наверное, видели так называемые «обо» (у нас их еще называют бурханы) - это обычно кучи камней с воткнутыми в них ветвями или отдельные деревья, повязанные ленточками. Только на дороге из Кыры в Мангут их два: на Хапчерангинском хребте и у моста через реку Тарбальджей, появились они не так давно. По дороге в Читу их тоже несколько, в Карымском районе такое «обо» появилось всего несколько лет назад. В соседней Монголии «обо» расположены практически на каждом перевале, вдоль дорог у отдельно стоящих деревьев, на выездах из населенных пунктов, на перекрестках дорог, у минеральных ключей и т.д. и т.п.
«Обо» в шаманизме не что иное, как место поклонения и задабривания «хозяина» данной местности. Нужно сказать, что в XVII – XVIII веках «обо» воспринимались буддистами как символы чуждой, неправильной и конкурирующей с ними религии и имели место случаи разрушения их ламами. Однако перебороть многовековые традиции ламы не сумели и в настоящее время «обо» включены в буддистские обряды. Да и православные не преминут остановиться на вершине перевала, задобрить «хозяина», побрызгав во все стороны света напитками, и положив пару конфет попросить у него хорошей дороги.
Отличием шаманизма от православия и буддизма является отсутствие в этом религиозном течении культовых храмов. Как правило, шаман кочевал в определенной местности, где в своей юрте и принимал нуждающихся в его услугах. Но при необходимости мог выехать для проведения обрядов к страждущему больному или очагу болезни домашнего скота. Интересно то, что шаманами могли быть и женщины и в Забайкалье их было немало. В Корее же и Японии подавляющее число шаманов были женщинами. При этом в Корее шаман-мужчина при проведении обрядов надевал женские одежды, а в Японии шаманизм постепенно трансформировался в современную религию японцев – синтоизм. Это тоже одно из отличий шаманизма от подавляющего большинства других религий, где служителями культа могут быть исключительно мужчины.
В нашей местности шаманы тоже жили. Одним из самых сильных в начале ХХ века считался шаман по имени Балдар-Бо, живший в окрестностях Ульхун-сопки вблизи станицы Верхнеульхунской, причем на российской территории. В журнале «Приморская жизнь» номер 25 за 1918 год о нем написано, что был знаменит на всю Монголию, о нем знали даже в столице Монголии Урге и что, якобы, в 1913 году Балдар-Бо предсказал одному из российских офицеров его судьбу: участие в Первой мировой войне  и гибель при защите Зимнего дворца в октябре 1917 года.
Элементы шаманизма проявляются в жизни населения Приононья и в наше время. Многовековые традиции оказываются настолько сильны, что и сейчас люди, окончившие советские школы, носившие и пионерский галстук и комсомольский значок, а после 1990-х крестившиеся и надевшие православный крестик или начавшие посещать дацан, иногда обращаются к шаманам. Обычно это происходит в экстраординарных случаях и имеет целью определить место нахождения потерявшегося человека, установить виновника пожара, найти украденный скот и т.п.

[Иван Анатольевич]

БУДДИЗМ

В форме ламаизма - северной ветви буддистского вероучения, начал проникать в Забайкалье из Тибета и Монголии во второй половине XVII века. То есть, буквально несколько лет позднее православного христианства, которое  пришло с русскими казаками. Только казаки шли в наши края с севера, а ламы с юга.
В первую очередь ламаизм начал распространятся среди бурят, и стал одним из факторов консолидации ранее разрозненных и разобщенных родов и племен. Правительство Российской Империи на территории Забайкалья, впрочем, как и в других регионах, проводило политику многоконфессиональности, стараясь встроить этот элемент религиозной культуры в структуру государства.
Широкое распространение буддизм в Забайкалье получил по историческим меркам совсем недавно, всего около 300 лет назад, в начале XVIII века. Немало этому способствовал Федор Головин, который в 1689 году, встречаясь с представителями бурятских родов, вышедших из Монголии на территорию Российской Империи, заверил их, что принудительного обращения в православие не будет. Позднее эту позицию Ф. Головина поддержал Петр Первый, который в феврале 1703 года принимал в Москве делегацию от хоринских бурят. Примечательно, что в составе делегации не было ни одного ламы, но зато в качестве духовного лица в делегацию вошла главная шаманка рода хуацай 23-летняя Эреэхэн, которая вместе с главой делегации вручала царю соболью шубу. Это явно свидетельствует о слабости позиций ламаизма в Забайкалье в начале XVIII века.
Однако, постепенно буддизм стал находить приверженцев среди бурят и тунгусов, которые имели одинаковый образ жизни, экономической основой которого являлось кочевое скотоводство. Еще полтора века назад на камнях возле знаменитой у нас Мангутской пещеры исследователи изучали надписи, исполненные санскритской вязью, уйгурской, тангутской письменностью, тангутскими буквами по индийской методике и китайскими иероглифами. В 1852 году нерчинский краевед И.А. Юринский нашел внутри пещеры три изображения буддистских божеств и абстрактных фигур с тибетским текстом религиозного содержания.
В 1712 году в Забайкалье появляется большая группа проповедников буддизма, включающая 50 тибетских и 100 монгольских лам, и именно с этого времени ламаизм начинает распространение в наших краях. Первым дацаном за Байкалом был Цонгольский, располагавшийся на территории современной Республики Бурятии. Его история началась с одиночной войлочной юрты в 1730-х годах, а в 1741 году буддизм официально стал одной из государственных религий России.
Вообще-то архивных сведений о дацанах крайне мало. Те письменные источники, которые находились непосредственно в буддистских храмах, видимо, большей частью утрачены в лихолетье 1920-1930-х годов, а те, что чудом сохранились, на русский язык не переводились и используются только служителями дацанов и редкими исследователями. Как ни парадоксально, в основном сведения о наших дацанах, которые будут здесь представлены, сохранились в архивах Иркутской и Забайкальской Епархий, а также в документах Забайкальского казачьего войска и Забайкальского областного правления, хранящихся в Государственном архиве Забайкальского края.
Положением о ламаистском духовенстве 1853 года были утверждены перечень и штаты дацанов. Так, в Иркутской губернии было разрешено иметь 34 дацана, из них 2 в Иркутском уезде, 23 в Западном Забайкалье (теперь территория Республики Бурятия) и остальные 9 в Читинском и Акшинском округах Забайкальской области, то есть на территории современного Забайкальского края.
На территории Кыринского района за всю историю в XIX - XX веках располагалась два дацана: Ульхунский (Ольхонский) и Бырцинский (Бырцуевский). С их историей и местами расположения мы познакомимся далее.
Этим же положением были утверждены штаты дацанов. В наших Ульхунском и Бырцинском дацанах было разрешено по 4 штатных должности:  Ширетуй-наставник - 1, ламы – 2, послушник – 1.
Необходимо отметить, что фактическое наличие лам в дацанах всегда было больше штатного. Нештатных лам насчитывалось, как правило, в несколько раз больше штатных. По оценкам Иркутской Епархии в 1876 году в Западном и Восточном Забайкалье общее количество лам достигало 6 тысяч на 120 тысяч буддистов. То есть на одного ламу приходилось в среднем 20 человек паствы.  В наших дацанах соотношение было примерно такое же. Например, достоверно известно из архивных источников, что в 1916 году в Ульхунском дацане, приход которого составлял около 1400 человек,  вне штата служило 72 ламы, а в Бырцинском дацане их было почти две сотни. Такое количество нештатных лам объясняется обычаем бурятских и тунгусских семей «отдавать в ламы» одного из сыновей. Считалось, что это обеспечит всей семье покровительство со стороны божественных сил.
С середины XIX века в вершине реки Чикой неофициально действовал Семиозерский дацан, а официальное разрешение на свою деятельность этим дацаном было получено только в 1908 году. Располагался он гораздо ближе к казачьим караулам Ашингинскому, Бальджиканскому и пикету Киркунскому, чем другие дацаны. Поэтому пограничные казаки указанных караулов из числа инородцев-тунгусов довольно часто посещали его по своим надобностям. Вместе с тем, следует отметить, что все пограничные казаки - ламаиты Акшинской дистанции, позднее 2-го военного отдела Забайкальского казачьего войска, то есть на участке от Ашинги и далее на восток, были официально приписаны к дацану Ульхунскому и были обязаны посещать его, регистрировать там рождение детей, браки и т.п. Ульхунский дацан был в своем роде единственным в Забайкалье, в наименовании которого в официальных документах фигурирует слово – казачий!
По свидетельствам многих письменных источников XIX века, в первую очередь архивов Иркутской Епархии, которая зорко отслеживала состояние дел у конкурентов – буддистов, ламаизм среди тунгусов начал активно распространяться только в 1840-х годах. Этому способствовал единый экономический базис, единый образ жизни монгол, бурят и тунгусов – кочевое скотоводство. Именно это послужило основным фактором их сближения как в религии, так и в языке. К началу XX века влияние ламаизма и образа жизни сопредельных народов достигло значительного влияния на социум ононских тунгусских родов, так как они были менее многочисленны.
Кроме дацанов в верховьях Онона около 200 лет назад стала появляться еще одна категория буддистких религиозных сооружений - дуганы. Строго говоря, по буддистским канонам ДУГАН – это храм, а ДАЦАН – это комплекс храмов. Ульхунский и Бырцинский дацаны тоже состояли из нескольких дуганов – храмов.
На территории российского приграничья на значительном отдалении от дацанов тоже располагались отдельные одиночные храмы – дуганы. Представляли они собой как юрты со всей необходимой религиозной атрибутикой, так и деревянные здания. В дуганах постоянно проживали и служили нештатные ламы, поэтому в официальной статистике они не фигурировали. А штатные ламы дацанов периодически посещали дуганы и проводили там обряды. Известно о двух таких дуганах, располагавшихся на территории нашего района, Талачинском (Тарбальджейском) который располагался между Верхним и Нижним станами по притоку Тарбальджея речке Талача и Агуцинском (Алтанском).  В отношении первого информации крайне мало и мы знаем о нем только со слов местных жителей а об Агуцинском  далее расскажем подробнее.
Практика сооружения отдельных дуганов сохранилась и до настоящего времени. Уже в 21 веке дуганы сооружены во многих селах и поселках Забайкальского края, в том числе в Тарбальджее.

[Иван Анатольевич]

ПРАВОСЛАВИЕ

Одно из древнейших и основных направлений в христианстве. На территорию Забайкалья его принесли с собой русские казаки в середине XVII века, как неотъемлемую часть своего бытия, своей культуры. Продвигаясь на восток, казаки основывали поселения, в которых обязательно строились часовни или церкви.
Через 100 лет после прихода казаков в Забайкалье появились старообрядцы – семейские, которые не приняли реформы патриарха Никона и исповедовали православие своего толка.
Однако, не будем вдаваться в теологические подробности, так как основными объектами нашего интереса являются существовавшие на территории Кыринского района культовые сооружения и какую роль они играли в жизни местного населения.
И так, насколько удалось установить в результате работы с архивными материалами, на территории нашего района за последние 300 лет возникли и функционировали следующие православные церкви:
Акшинская Николаевская, с 1770 г. Хотя и находилась она в крепости Акшинской (ныне село Акша), но её необходимо упомянуть, так как до 1839 г. к её приходу относились все православные в верховьях Онона, а еще до 1865 г. все кроме жителей Бальджиканского, Букукунского, Алтанского и Кыринского караулов;
Кыринская Александро-Невская, с 1839 г.;
Мангутская Троицкая, с 1865 г. как приписная к Нарасунской Михаило-Архангельской, с 1872 как самостоятельная. То есть, в период с 1865 по 1872 г.г. караулы Мангутский, Верхнеульхунский и Партия Ульхунская являлись подопечными священников Нарасунской церкви. Хотя и с Нарасунской церковью не все еще ясно. В Иркутских Епархиальных ведомостях имеется противоречивая информация, о том, что она сама до 1868 года была приписной к Акшинской Николаевской.
Приписные - церкви, в которых не было штатных священнослужителей и делопроизводства, службу в них отправляли священники, приезжающие из церквей, к которым они были приписаны:
Верхнеульхунская Ильинская, с 1888 г. – приписная к Мангутской;
Алтанская Иннокентьевская, - год основания не известен, приписная к Кыринской;
Мангутская Никольская, 1883-1896 г.г., бывшее здание Мангутской Троицкой церкви 1865 года постройки. Более подробно о ней будет рассказано при описании Мангутской Троицкой церкви;
Ульхунская Иннокентьевская, с 1897 г.
Бырцинская Вениаминовская, с 1896 г.
Бальджинская Сергиево-Радонежская, 1861 – 1869 г.г.
Необходимо отметить, что Мангутская Троицкая и Бырцинская Вениаминовская были миссионерскими церквями. То есть они вели целенаправленную миссионерскую деятельность по вовлечению в православное христианство инородцев – хамниган. Еще в 1861 году в Забайкалье при церквях было учреждено несколько миссионерских станов, число которых к 1900 году достигло 20. Для ведения миссионерской деятельности учреждались дополнительные должности в церквях, либо за нехваткой священников полагалась доплата к жалованию действующим священнослужителям.
И как мы уже упоминали, было два буддистских дацана:
Бырцинский, 1828 - 1920 г.г.;
Ульхунский, 1832 - 1930-е г.г.
Было еще несколько дуганов – сооружений из одного храма, в которых служили нештатные ламы. Известно о таких дуганах вблизи современных сел Алтан и Тарбальджей.

[Иван Анатольевич]

А теперь более подробно о каждом религиозном храме:

БЫРЦИНСКИЙ ДАЦАН

Бырцинский или по другим источникам Бырцуевский дацан располагался в долине реки Бырца, откуда и получил название. Находился он там, где теперь стоит село Мордой, неподалеку от места, где в период работы шахты располагалось здание ВГСЧ - военизированной горно-спасательной части. Строительство дацана было начато в 1825 году и окончено в 1828. Основными его прихожанами были тунгусы сартольского (сартоцкого), луникерского и вакасильского родов, кочевавших в верховьях Онона. В 1881 году было начато строительство нового здания.
Бырцинский был одним из самых крупных дацанов ононских хамниган. По состоянию на 1900 год по штату в нем числились:  Ширетуй-наставник - 1, ламы – 2 и один послушник – всего 4 человека. Однако в дацане проживали так же ламы, не состоящие в штате. В некоторых источниках пишут, что перед революцией их количество составляло почти две сотни человек.
Вот как описывает Бырцинский дацан священник и путешественник К. Литвинцев в своем очерке «С Амура на Байкал и обратно (Отрывок из путевых впечатлений)»:
«Пользуясь свободным временем весною 1890 года, я предпринял путешествие с Амура на верховье реки Онона, Забайкальской области. Из впечатлений, врезавшихся в мою память вскоре после приезда туда, я должен упомянуть о пилигримстве тунгусов, живущих в окрестностях Кыринского поселка, на поклонение приехавшему из Тибета монгольскому ламе, расположившемуся с своей свитой на монгольской стороне, недалеко от Кыринского поселка, при впадении реки Кыры в р. Онон. Говорят, что это явление редкое.
Лама — молодой человек около 22 лет, но занимающий важную должность в тибетской иерархии. Целыми вереницами проезжали по Кыринским улицам мужчины, женщины и девицы на верховых лошадях, одетые в самые нарядные, в азиатском вкусе, костюмы для получения молитв и благословения от ламы. Получив от него благословение и отдарив его, кто чем мог, тунгусы и тунгузски возвращались обратно; после них ехали другие, и это продолжалось около месяца. Сам обезноженный ширетуй Бырцынского дацана, человек довольно уже пожилых лет, ездил к монгольскому ламе на поклон в тележке, запряженной тройкой лошадей, тоже в нарядном из желтой канфы костюме и золотой шляпе, как особой принадлежности, отличающей ширетуя.
Посещение тибетским ламой прозелитов, последователей ламской веры, делается редко и в тех целях, чтобы поддержать ламаитов в исповедуемой ими вере. Говорят, что тибетскому ламе сильно хотелось побывать у тунгусов, живущих на нашей земле, и в частности в Бырцынском дацане, где целое скопище лам разных рангов, но это ему не удалось сделать, так как он не имел свидетельства на право проезда на русскую территорию от пограничного русского комиссара.
Кстати несколько слов о Бырцынском дацане. Бырцынский дацан, или как называют его наши пограничные казаки — кумирня (от слова кумир, идол) находится всего в 12 верстах от Кыринского поселка. Штатных лам в дацане около 20 человек; но приватным, частным и проходимцам из Монголии, шныряющим по юртам, кажется и счета нет; по крайней мере, трудно, если не невозможно, представить определенную их цифру. В Бырцынском дацане я был 4-го августа. Так как мне очень хотелось рассмотреть внутреннюю обстановку кумирни, а без позволения самого ширетуя нельзя быть допущенным в нее, то я и заявился с визитом в самому ширетую. В это время ширетуй жил в верхнем этаже флигеля. В тот момент, когда я вошел к нему с своим переводчиком, он сидел на кровати и читал какую-то рукопись; помещение, в котором он находился, было небольшое; около противоположной стены была другая кровать, на которой лежал лама немолодых лет. При входе нашем и по рекомендации чрез переводчика, лама встал и, сказав два-три слова ширетую, вышел из дома.
Ширгету-Сывенгу — таково название ширетуя, не вставая с кровати, подал нам руку и просил меня сесть на освободившуюся кровать, а переводчику предложил сесть на войлок. Узнав от меня, кто я, откуда приехал и зачем, ширетуй распорядился угостить нас чаем, бараниной и аракой. Так как он был хорошо знаком с двумя моими братьями, то это знакомство заставляло ширетуя быть любезным и ко мне. Рассказами моими об учении моем в С-Петербургской духовной академии (1872-1876 г.), о жизни на Амуре, о поездке с Амура, он живо интересовался. Наш разговор с ним, впрочем, часто перерывался тем, что к нему, по докладу слуги, заходили на недолгое время мужчины и женщины. Приходившие клали земной поклон, сложив ладони к голове, за сим подходили к нему, а он правою рукою налагал на голову ном. Ном-это книга, обернутая в шелковый платок и заключающая закон, учение буддистов. Для одних из приходивших он прочитывал молитвы; другим давал лекарство порошками, так как он был доктор медицины и лечил удачно не только тунгусов, но и русских. В то время, когда ширетуй был отвлекаем другими, мы занимались рассмотрением многих бурханов, расположенных у стены  между кроватями. Главный бурхан у ширетуя называется Дамдин, самый большой бог. Он о 6 руках, трех головах, двух ногах, при чем пальцы ног заменяли змеи, окрашенные в разный цвет. …По обе стороны этого главного бурхана расположено много других бурханов разной величины; некоторые из них были вылиты из меди и весьма искусно.
Ширетуй сожалел о том, что мы не были на празднике, — хурале, бывшем около Петрова дня; праздник этот считается годовым. В хурал 1890 года, в Бырцынской кумирне, читало около 200 лам священные книги буддистов. На прощании ширетуй подарил мне на память ходак, шелковый плат, делаемый в Монголии. Ходаки имеют у буддистов большое, даже священное значение, и ими они одаривают друг друга, а также дорогих и редких гостей.
Получив разрешение осмотреть кумирню, находящуюся в нескольких саженях от жилища ширетуя, мы направились к ней. Провожатым нашим по осмотру кумирни был лама Шираб-Габжи-Закгбое,  этот лама второе лицо по ширетуе; он был ремонтером ее и состоит в должности заведывающего всей кумирней. Кумирня — громадное, деревянное здание в два цвета; крыша и внутренность крашены в голубой и красный цвет. Окна чрезвычайно редки и малы, почему и света в ней очень мало. Вся передняя стена обставлена бурханами, кумирами, которые расположены в открытых шкафах и на полках. ... По обе стороны означенных идолов находятся богослужебные книги буддистов, расположенные на полках в несколько ярусов, и размещены так: на верхних полках находятся книги под названием; Данжур, а на нижних Ганжур. Последнего рода книги у буддистов-ламаитов более почитаемы.
Заведывающий кумирней пригласил нас к себе в небольшой деревянный дом, в котором он помещается, почти весь завален был книгами и рукописями на тибетском языке; здесь нам в первый раз довелось видеть у бурят портрет Государя Императора  Александра III Александровича с Его августейшим семейством, повешенный на видном месте. Около дацана, в разных расстояниях, находится много юрт тунгузских, в некоторых из них доводилось тоже побывать. В одной из них мы встретили мальчика 10 лет, обучавшегося письму. Учитель диктовал что-то своему ученику, последний писал на белой деревянной дощечке углем; когда вся доска исписывалась, то мальчик погружал ее в воду, обтирал тряпочкой и просушивал над огнем; потом начиналась снова та же процедура».
По состоянию на 1897 год прихожанами Бырцинского дацана были многочисленные становья и улусы кочевых инородцев Онгоцонской инородческой управы Урульгинской степной думы.
Обращает на себя внимание тот факт, что абсолютное большинство населения в улусах и селениях составляли тунгусы. Исключение составляет только селение Бырцинское, где около половины жителей при переписи позиционировали себя как русские.
В Энциклопедии Забайкалья есть сведения, что в 1912 году от прихода Бырцинского дацана отделились 35 семей, кочевавших по реке Агуца. Они основали свой молитвенный дом — Манийн-орго, но официально его не зарегистрировали и дацаном он так и не стал.  Его прихожанами были кроме российских хамниган и бурят так же жители монгольского приграничья.
Необходимо отметить, что в некоторых источниках утверждается, что прихожанами Бырцинского дацана были пограничные казаки Букукунской и Верхнеульхунской станиц из числа инородцев. Они, конечно, посещали этот дацан по своим надобностям, так как он был расположен близко к местам их дислокации. Но как мы уже упоминали ранее, казаки 2-го отдела Забайкальского казачьего войска, исповедующие ламаизм, были приписаны к Ульхунскому дацану. Более подробно об этом можно посмотреть в разделе, посвященном этому буддистскому храму.
Среди ононских хамниган бытует легенда, что накануне революции и гражданской войны прямо во время молебна в Бырцинский дацан прибежал бешеный волк. Остановившись на пороге, он осмотрел молящихся, развернулся и убежал. Настоятель сказал – «быть беде...».
История Бырцинского дацана заканчивается осенью 1920 года, когда он был сожжен красными партизанами. Документальные материалы найти не представилось возможным, но некоторые исследователи утверждают, что вокруг сожженного дацана было найдено около 70 трупов, а основная часть лам ушла в Монголию.
Необходимо отметить, что впервые подобная интерпретация событий столетней давности появилась в начале 2000-х годов, впоследствии обрастала другими «подробностями», вплоть до сожжения всех лам и количества убитых в тысячи человек. Трудно сейчас установить истину. Единственное что можно считать достоверным – дацан утрачен вследствие действий новых властей - сожжен. Впрочем, как и все остальные сооружения религиозного назначения в нашей местности стали жертвами социальных потрясений.
История сохранила нам две фотографии этого дацана, по одной из которых местные жители определили место его былого расположения. Пару лет назад на месте дацана жителями района, которых организовали супруги Сакияевы Анатолий Цеденович и Валентина Борисовна, была установлена ступа.

[Иван Анатольевич]

ДАЦАН УЛЬХУНСКИЙ - КАЗАЧИЙ

Ульхунский дацан – часто встречается другое название - Ольхонский, местные жители еще называли его Кушурский. Основан в 1832 году, причем построен без разрешения властей пограничными казаками - ламаитами.
Необходимо отметить, что в то время и позднее население партий Ульхунской и Тыринской,  караула Ашингинского и пикета Киркунского составляли исключительно тунгусы – хамнигане. В караулах, Кыринском, Мангутском и Верхнеульхунском вместе с православными русскими казаками проживали также казаки-хамнигане, исповедующие ламаизм. К Ульхунскому дацану были приписаны так же казаки-ламаиты караулов Бальджиканского, Алтанского и Букукунского, а так же Нижнеульхунского. Не смотря на то, что Бырцинский дацан для некоторых был гораздо ближе, власти приняли такое решение – всех исповедующих ламаизм пограничных казаков, на участке границы от Ашинги до Акши, приписать к одному дацану.
Численность прихожан Ульхунского дацана
по поселкам 2-го отдела Забайкальского казачьего войска
Наименование
поселков   Число прихожан дацана   Общая численность населения
на 1883 год.
   1861 г.   1886 г.   
станица Мангутская   
Нижнеульхунский   50   22   505
Ульхунский (Ульхун-Партия)   263   284   423
Мангутский   184   208   826
Всего:   497   514   1754
станица Верхнеульхунская   
Верхнеульхунский   415   18   697
Тыринский      241   233
Кыринский      100   599
Всего:   415   419   1529
станица Букукунская   
Алтанский   478   94   665
Букукунский      111   363
Киркунский      104   123
Бальджиканский      106   252
Ашингинский      47   55
   478   462   1458
Итого:   1390   1395   4741

Составлена по материалам:
1. Государственный архив Забайкальского края, фонд 1о, опись 1, дело 2184;
2. Андриевич В.К., «Материалы для статистики населения в Забайкальском казачьем войске, собранные из данных доставленных переписью, произведенной 1 января 1883 года. Выпуск 1. 1884 г.»
Примечание: В 1861 году еще не было названия «поселок», все казачьи поселения именовались караулами. Поселками они стали только в 1872 году. Но, для наглядности данные сведены в таблицу по перечню казачьих населенных пунктов 1872 – 1920 г.г.

Справа в таблице для справки указано общее количество жителей по нашим казачьим поселкам в 1883 году. Из этих цифр следует вывод, что число прихожан Ульхунского дацана в среднем составляло около 30 процентов населения наших казачьих станиц.
Интересно то, что за четверть века, с 1861 по 1886 г.г. число приписаных к Ульхунскому дацану увеличилось всего на 5 человек. Эти цифры никак не соответствуют естественному приросту населения и говорят, скорее всего, о том, что большая часть казаков-инородцев постепенно принимала православие. И явно сказывается фактор удаленности от дацана. Чем больше расстояние до него, тем меньший прирост приверженцев ламаизма в поселках, а в самой удаленной Букукунской станице наблюдается уменьшение на 16 человек.
 
За всю столетнюю историю дацана, мест его расположения было три. В период с 1832 и до 1851 год он стоял рядом с партией Ульхунской. После случившегося пожара перенесен на 8 верст ближе к Мангуту, к устью реки Мокон, где стоял на припойменной террасе Онона. Восстановлен окончательно он был к 1861 году усилиями и на средства отставного казака 3-го конного полка Забайкальского казачьего войска Ендона. После наводнения 1897 года, когда строения дацана пострадали от воды, началась длительная переписка между  представителями ламаистского духовенства, казаками и властями по его перемещению.
В № 262 за 1896 год газеты «Приамурские ведомости», в статье Г. Стукова «Ульхунский дацан и хурал в нем в честь бога Майдери» ярко описываются события, связанные с буддистским праздником, который проводились в июле 1896 года в Ульхунском дацане.
Молебны по случаю праздника начались почти за полмесяца до празднования. Накануне 13 июля у дацана собрались инородцы из казачьих поселений от Ашинги до Нижнего Ульхуна. Празднование длилось два дня – 13 и 14 июля. Первый день до обеда был посвящен служению, после обеда состоялась главная церемония праздника – вынос статуи Майдери и провоз её на колеснице, которую тянули за веревки почти три десятка человек, вокруг храма. Все сопровождалось соответствующими песнопениями и обрядами. В 6 часов вечера началось вечернее богослужение, которое состояло из молитв, состязания двух молодых лам в знании религиозных текстов и пения лам в сопровождении музыки. А за оградой дацана в это время борцы готовились к завтрашним состязаниям.
Второй день начался с молебна, который продолжался до обеда, и на этом религиозная часть празднования закончилась. С 2-х часов дня начались состязания по борьбе и скачки на лошадях на дистанции в 8 верст. Автор называет скакунов «бегунцами». Победителям в борьбе и в скачках были вручены «хадаки». К 5 часам вечера народ стал разъезжаться, объехав при этом дацан по кругу.
Сам дацан автор описывает так: «… Этот дацан представляет из себя группу домиков (до 30), расположенную поблизости от проезжей дороги на громадной, гладкой как ладонь степи и огороженную редким забором. Посреди домиков высятся три этажа кумирни, видимой еще издали.
Это один из маленьких и небогатых дацанов Забайкальской области и единственный так называемый казачий дацан. Казачьим он называется потому, что население его – нештатные ламы и ховараки, так и весь, так сказать, приход, составляют казаки – тунгусы, из которых когда-то здесь был сформирован пятисотенный казачий полк. Эти тунгусы казаки живут как по окрестным улусам, так и довольно далеко, например ближе к Бырцинскому дацану, но числятся в приходе именно этого Ульхунского казачьего дацана. ….. подлежат ведению мангутского, верхнеульхунского и букукунского станичных правлений, пользуются всеми правами и относят все повинности наравне с русскими казаками 2 отдела Забайкальского казачьего войска, уже не пользуясь правами инородцев и нисколько не завися от Урульгинской степной думы и тунгусских инородных управ. Таких казаков-тунгусов в приходе Ульхунского дацана числится будто-бы до 1400 человек обоего пола. Один из нештатных лам дацана состоит даже по выбору помощником атамана Мангутской станицы.
Дацан или собственно кумирня, обнесенная глухим окрашенным забором, представляет довольно-таки большое деревянное здание, в три постепенно уменьшающиеся этажа, окруженные со всех сторон террасами, прикрываемыми по китайскому обыкновению нависшими и поддерживаемыми столбами крышами с загнутыми кверху углами, украшенными золочеными «угалдзэ». Крыши железныя. Первая окрашена в зеленый цвет, прочия в желтый. … В ограде кумирни стоит «сумэ», - молитвенный дом с бурханами и под низким навесом три молитвенных мельницы – «хурдэ».
Это описание дацана сделано в 1896 году, а на следующий год на Ононе, как и на всех реках Забайкалья, случилось очень сильное наводнение, в результате которого Ульхунский дацан был подтоплен, что явилось основной причиной переноса дацана на более возвышенное место в начале 20 века.
Однако, вопрос о переносе дацана на другое место впервые был вынесен на решение властей Забайкальской области еще за 20 лет до наводнения 1897 года и затем периодически повторялся.
В Государственном архиве Забайкальского края храниться дело под названием: «Переписка с Приамурским генерал-губернатором, Акшинским окружным исправником, начальником Акшинского округа, главным ламой Бандида Хамбо ламайского духовенства Восточной Сибири о перемещении здания Ольхонского дацана в другое место и о постройке нового дацана» (ГАЗК Ф1о-о1-2184). Материалы этого дела читаются как захватывающий детектив со своим сюжетом, неожиданными поворотами, главными героями, неожиданно появляющимися новыми персонажами, хитрыми ходами в целях разрешения проблемы в свою пользу.
Начинается всё с приговоров казаков Букукунской и Верхнеульхунской станиц от 6 июня и 30 августа 1877 года, с просьбой переместить дацан из партии Ульхунской в партию Тыринскую. Необходимо отметить, что официально к этому времени партии уже пять лет именовались как поселки: Ульхунский Мангутской и Тыринский Верхнеульхунской станиц. Однако в своих прошениях и приговорах казаки называли эти казачьи населенные пункты «по старинке» - партиями. Мотивировали свою просьбу казаки удаленностью Ульхунского дацана от мест дислокации основной части прихожан, а так же тем, что здание дацана пришло в ветхость и все равно придется строить новое, находится оно в низине и ему угрожают разливы Онона, которые усугубят состояние дацана.
Далее события развивались следующим образом:
1878 год - Мангутские казаки своим приговором от 27 апреля 1878 года выразили категорическое несогласие с перемещением дацана в Тыринскую партию и предлагали отремонтировать имеющееся здание, либо построить новое неподалеку;
1882 год - казаки-ламаиты Букукунской и Верхнеульхунской станиц приговором  от 23 мая повторили свое прошение пятилетней давности о переносе дацана в партию Тыринскую. Несколько позднее выборные казаки этих же станиц, как сказано в их приговоре «приостановили желание перенести дацан на 40 верст» а предложили перенести дацан в местечко Шивичи, на земли Верхнеульхунского станичного общества, то есть на 20 верст южнее;
Ламы Ульхунского дацана признали, что дацан ветхий и согласились на постройку нового храма в Шивичах;
1885 год - 25 марта приказный Мангутской станицы Аюши Ангиров, минуя власти Забайкальской области представил напрямую в канцелярию Приамурского Генерал-губернатора  общественный приговор от 25 января того же года, проект плана нового дацана, именной список добровольных пожертвований. Построить новый дацан предлагалось неподалеку от прежнего;
 - 15 октября Хандидо-Хамба ламайского духовенства Восточной Сибири, находившийся в Гусиноозерском дацане, пишет Военному Губернатору Забайкальской области письмо за № 274 с просьбой о перемещении здания Ольхонского дацана в другое место и о постройке нового дацана взамен пришедшего в ветхость;
1886 год – в январе Акшинский окружной исправник докладывает Военному губернатору Забайкальской области:
- на постройку дацана пожертвовали 32 человека, общая сумма составила 5500 рублей;
- переносить дацан в другое место нежелательно, так как будет удален от тракта и находиться близко к границе, «будут ходить из Монголии гэгэны и хубильганы (святые, перерожденцы), развиваться ламство»;
- строить новый дацан не надо, так как старый останется и число лам увеличится;
- если строить новый, то в урочище Ши… (совершенно неразборчиво, скорее всего, упомянутое ранее Шивичи);
1 декабря того же года Акшинский окружной исправник докладывает, что осмотрел лично здание дацана:
- стены прочные, однако, терраса, крыша, крыльцо, ограда ветхие;
- по месту строительства казаки инородцы к согласию не пришли. Инородцы Букукунской и Верхнеульхунской станиц (всего 881 душа) настаивают на строительстве в Тыринской партии, инородцы Мангутской станицы (514 душ) на прежнем месте;
- постройку дацана в партии Тыринской берет на себя отставной казак станицы Верхнеульхунской Ендонов, располагающий большими средствами и готов пожертвовать на строительство 10 тысяч рублей;
1889 год - в феврале Приамурскому генерал-губернатору, снова в обход забайкальских властей поступает прошение, подписанное казаками Мангутской станицы Аюшем Ангировым и Бату Шагдаровым, за их неграмотностью расписался Замширин Санданов. Суть прошения заключалась в следующем:
- нижние венцы дацана сгнили на 5 бревен кругом;
- стоит в низменной местности на берегу Онона;
- чтобы отремонтировать, надо разобрать до основания;
- просят разрешение подвести под здание дацана каменный фундамент, обшить его тесом, покрыть железной крышей вместо деревянной и устроить возле дацана навес для защиты богомольцев от ненастья во время хуралов.
В марте Приамурский генерал-губернатор из Хабаровска сообщает Военному губернатору Забайкальской области, что «… инородцы Аюша Ангиров и Бату Шагдуров обратились ко мне с ходатайством …. Прошу вас объявить им, что они могут ремонтировать Ольхонский дацан, но без всяких отступлений от утвержденного плана».
В мае Военному губернатору Забайкальской области поступает прошение от казаков-ламаитов Букукунской и Верхнеульхунской станиц бомбардира Василия Тангутова и приказного Баримата Сундуева с просьбой разрешить построить дацан в партии Тыринской;
1893 год – октябрь, Приамурскому генерал-губернатору поступает прошение о постройке в дацане Ольхонском (Ульхунском) нового павильона.
1894 год – проект павильона согласован с архитектором, разрешение на постройку получено.
1898 год – 1 июня, Ширетуй Ольхонского дацана телеграфирует из Акши в Войсковое хозяйственное правление Забайкальского казачьего войска: «Затопленный Ольхонский дацан неотложно требуется перенести новое место. Покорнейше прошу уведомить о положении разрешения на представление атамана 2 отдела».
Телеграмма от 23 июня из Акши в Читу Губернатору. «Мангутяне без согласия других испрашивают разрешение о перемещении дацана на другое место. Избранное ими место находится на краю прихода. Букукунцам Верхнеульхунцам желательно поставить дацан в пади Тырин» От прихожан Букукунской и Верхнеульхунской станиц телеграмму подписал доверенный Михайлов.
Октябрь – Приамурскому генерал-губернатору поступило прошение от казаков Мангутской станицы о переносе дацана с берега реки Онон на левый берег р. Дылбыркэ.
1899 год, сентябрь – Военный губернатор Забайкальской области Мациевский докладывает Приамурскому генерал-губернатору, что Ольхонский дацан в 1897 году был подтоплен, однако нисколько не пострадал, и необходимости его переноса нет.
Заканчивается более чем 20-летняя эпопея в декабре 1899 года докладом Управляющего Акшинским округом Николаева Военному губернатору Забайкальской области Мациевскому о том, что пристройка к дацану построена в соответствии с планом.
То есть в течение 22 лет казаки-инородцы удаленных пограничных казачьих поселков пытались получить разрешение на перенос дацана ближе к ним, а казаки-инородцы Мангутской станицы с переносом дацана в другую местность были не согласны. Власти на перенос или ремонт здания с отступлением от плана разрешения не давали, и в результате, видимо, был построен только павильон пристройка.
Возвращаясь к наводнению 1897 года необходимо отметить, что кроме Ульхунского дацана пострадали все поселки, расположенные вблизи Онона а так же город Акша и кочевья инородцев Онгоцонской управы на его берегах. Для оказания помощи пострадавшим от стихии был организован сбор средств, которые распределялись среди пострадавших казаков через Правление Забайкальского казачьего войска, а представителям других сословий и инородцев помощь выделялась решением специально созданного комитета по их прошению. В отношении прошения штатного ламы Ульхунского дацана Сундуя Гильдеева, о возмещении убытков, причиненных наводнением в размере 150 рублей, ему было отказано. Кратко мотивы отказа можно сформулировать в нескольких словах: « …монах, ему много не нужно, просуществует на приношения прихожан».
Дальнейшая история Ульхунского дацана мало известна. В 1912 году решение о переносе строений, наконец, было принято, и он был перемещен на пару километров дальше от Онона.
В 1916 году комплекс Ульхунского дацана составлял: всех дворов за отдельными оградами – 7, домов русской архитектуры – 23, бурятского типа – 6, войлочных юрт – 4, амбаров – 19, сараев и завозен – 1. Всего зданий – 60.
Население дацана: штатных лам – 4, лам старше 14-летнего возраста – 56, младше 14 лет – 16. Приход дацана состоял из  представителей казачьего сословия мужского пола – 769, женского – 795, инородцев (не казаков) мужского пола – 21, женского – 15. Всего прихожан – 1599.
Ульхун-Партионцы рассказывают, что одним из последних лам Ульхунского дацана был Доржи Цибиков, который был выслан с семьей в 1930-е годы в Иркутскую область. После он возвратился на родину и через непродолжительное время умер в Ульхун-Партии.
К 1930 годам дацан прекратил свою деятельность. По утверждениям некоторых старожилов, главное здание дацана было разобрано и перевезено на рудник Хапчеранга, где из него был построен клуб. Мы пытаемся найти какое – либо документальное подтверждение данному факту, однако, кроме устных свидетельств не очевидцев, а слышавших об этом от других, ничего нет. Будем благодарны, если читатели помогут установить истину.

[Иван Анатольевич]

АГУЦИНСКИЙ (АЛТАНСКИЙ) ДУГАН

Как мы упоминали ранее, наряду с дацанами на территории нашего района в XIX –XX веках существовали дуганы – отдельные храмы, которые строились явочным порядком местным населением и в официальной статистике не отмечались. Один из таких дуганов располагался в окрестностях Алтанского караула в местности Каралькан (на картах пишется Курейкан). К сожалению трудно найти достоверную информацию об этом дугане.
Горный инженер и писатель Черкасов А.А. в своей книге «Из записок сибирского охотника» пишет, имея в виду Букукунский караул: «Около этого же караула есть богатая инородческая кумирня, выстроенная из дерева и обнесенная стоячим тыном. Кругом ее раскинулся обширный инородческий улус (селение из подвижных юрт). В кумирне много превосходно сделанных бронзовых бурханов (идолы, божки), перед которыми теплятся неугасаемые особые светильники, стоят жертвенники весьма различного характера: тут и пшеница, тут и сметана, и вещи, и проч., и проч. Кумирня содержится весьма чисто, опрятно и заключает в себе для молящихся много лавок (скамеек), обитых хорошим темно-зеленым бархатом. Поставлены они рядами с проходом посредине. Перед входом в кумирню в особом отделении стоит на самой дороге как бы большая вертящаяся витрина, кажется, шестиугольной формы с какими-то изображениями по сторонам. Всякий входящий инородец вертит эту витрину и тогда уже идет в самую кумирню».
Однако никаких сведений о нахождении в окрестностях Букукуна буддистких сооружений не имеется, да и книга была написана через 30 лет после описываемых в ней событий. Скорее всего, Черкасов рассказывает об Алтанском дугане.
В Энциклопедии Забайкалья говорится о том, что в 1912 году от прихода Бырцинского дацана отделились 35 семей, кочевавших по реке Агуца. Они основали свой молитвенный дом — Манийн-орго, но официально его не зарегистрировали и дацаном он так и не стал.  Его прихожанами были кроме российских хамниган и бурят так же жители монгольского приграничья. Однако, как известно, буддийский храм вблизи Алтана к этому времени уже был. Не известно, были это разные сооружения или речь идет об одном и том же дугане? Этот вопрос, видимо,  подлежит более детальному исследованию.
Достоверных сведений крайне мало, но алтанцы говорят, что здание дугана простояло до 1950-х годов, затем его перевезли в Алтан и оборудовали под колхозную столярку.
В настоящее время в той местности, где располагался Алтанский дуган стоит 5 субурганов (ступ), из них три старинных, отремонтированных алтанцами, а два возведены сравнительно недавно, в 2016 году проживающей в Нарасуне семьей Янжимаевых, имеющей алтанские корни и в 2017 жителями села Алтан.

[Иван Анатольевич]

ПРАВОСЛАВНЫЕ ХРАМЫ

Первые караулы на Забайкальской границе были учреждены к октябрю 1727 года, и функции охранителей границы выполняли первоначально инородцы кочевавших в этой местности тунгусских родов, а затем на эти караулы стали присылать русских казаков Нерчинского воеводства. Но находились казаки на караулах, выражаясь современным языком, в командировке или «на вахте», менялись через определенное время и исполняли функции начальников караулов и старших разъездов. Приписаны они были к своим церквям, находившимся как в Нерчинске, так и в острогах: Итанцинском, Читинском, Телембинском, Еравнинском и других. Продолжалось это до 1768 года, когда казаки были определены в наши караулы на постоянное место жительства и службы.
С увеличением количества православного населения в верховьях Онона у православной церкви возникла необходимость работы с этой паствой, и в 1770 году в крепости Акшинской начала действовать первая церковь, получившая наименование Акшинская Николая Чудотворца или Николаевская. Была она деревянной, простояла более полувека и начала «приходить в ветхость». В 1828 году в Акше была построена каменная церковь, впоследствии при церкви строились и другие здания.
Однако население пограничных караулов росло и акшинским священникам становилось трудно работать с прихожанами, которые не имели возможности регулярно бывать в Акше по причине удаленности караулов. По материалам Акшинской Николаевской церкви того периода можно увидеть, что священники несколько раз в году выезжали на длительный срок двигаясь от караула к караулу. Они по очереди крестили, исповедовали, причащали, отпевали и т.д. жителей караулов. Например, детей, народившихся в карауле за несколько последних месяцев крестили в один день, а потом священник ехал на другой караул и все повторялось. При этом расстояние от Акши до крайнего караула Бальджиканского составляло более 270 верст в один конец. До Ашингинского караула было еще дальше на 40 верст, и хотя православных казаков на этом карауле не было, священники добирались и туда с миссионерской целью.
То есть, назрела необходимость строительства церквей для работы с православной паствой, удаленной от Акши на сотни километров, проживавшей и несущей службу по охране границы на шести караулах в верховьях Онона. Новые православные храмы постепенно появились в караулах Кыринском и Мангутском, затем в Верхнеульхунском и Алтанском, поселке Ульхунском (ныне Ульхун-Партия) а так же Бырцинском селении.
Короткое время на Бальджинских приисках тоже работала церковь, прихожанами которой были работники приисков. На Евграфовском прииске (место в верховьях ручья Зун-Хонгорук, между с. Любовь и с. Тырин) тоже была либо церковь, либо еще какое то строение. Есть фотография, но никаких упоминаний в архивах об этой церкви нет абсолютно нигде. Скорее всего, там была часовня.

КЫРИНСКАЯ АЛЕКСАНДРО-НЕВСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Построена в 1839 году, однако история её строительства начинается еще в 1836 году, с рапорта командира 3-й Акшинской пограничной сотни Разгильдеева с просьбой «…о дозволении жителям караулов Кыринского, Алтанского, Букукунского и Бальджиканского совершить деревянную церковь в карауле Кыринском, по причине отдаленности жительства от приходской их Акшинской церкви».
С целью определения целесообразности постройки храма Иркутской епархией в караул Кыринский был командирован священник Бянкинской церкви Петр Суханов. Ему предписывалось собрать сведения и доложить: на каком расстоянии от Акшинской церкви и предполагаемого места постройки храма находится каждый из перечисленных караулов, о численности будущих прихожан, о возможности отведения церковным служителям сенокосной и пахотной земли, об удобстве места для постройки церкви и т.п. Видимо, Петр Суханов тщательно исследовал эту проблему, разрешение было получено, и через три года церковь в карауле Кыринском была построена
Прихожанами Кыринской церкви с момента образования являлись не только православные казаки пограничных караулов: Бальджиканского, Букукунского, Алтанского, Кыринского. Впоследствии в ней крестили детей, венчались, исповедовались обращенные в христианство инородцы, а также служащие и рабочие окрестных золотых приисков. К концу XIX века в церковных документах стали появляться фамилии чикойских «семейских», пришедших на притоки Онона вначале на золотые прииски на заработки, а затем на постоянное место жительства.
Вследствие огромных расстояний прихожане не могли регулярно посещать церковь в Кыринском карауле и по этой причине священники периодически объезжали подведомственную территорию, крестили новорожденных, венчали, исповедовали, причащали больных и отпевали умерших, а по возвращении вносили в церковные книги изменения, произошедшие за период от поездки до поездки.
В ходе таких путешествий священникам приходилось преодолевать многочисленные трудности. Вот как описывает некоторые случаи священник Кыринской церкви Михаил Горбунов: «Въ 1862 году служилъ я въ Кыринскомъ Приходѣ. Въ мартѣ мѣсяцѣ, отъ продолжавшагося трое сутокъ сильнаго холоднаго сѣвернаго вѣтра, застигшаго меня въ дорогѣ, не доѣзжая до Бальджиканскаго караула за 14 верстъ, (лошади устали), я лежалъ на дорогѣ и ожидалъ смерти. Но къ великому моему счастію, ямщикъ отвозившій Г. Управляющаго Бальдж. золот. Промысломъ Шестакова, возвращавшійся обратно, довезъ меня до караула. Той же весны и тамъ же, лошадь, на которой ѣхалъ я верхомъ, завязивъ ногу въ рѣчкѣ Киркунъ между камней, упала и я съ нею, и немного не утонулъ».
На следующий год Михаил Горбунов был переведен из Кыры в Архангельскую церковь деревни Годымбойской, располагавшейся на реке Уров, а к 1870-м годам оказался в поселке Старый Цурухайтуй.
Количество прихожан Кыринской церкви постепенно увеличивалось, и в 1866 году в ней окрестили 45 человек, обвенчали 19 пар молодоженов и отпели 23 человека.
Сегодня довольно трудно найти имена первых священнослужителей церкви в Кыре. Но привлекает внимание фамилия Малков, представители которой очень часто встречаются при изучении церковных архивов. Были ли они все родственниками или нет, не известно.
Так, в августе 1866 года священнослужителю Василию Малкову, принявшему должность в 1863 году от упомянутого выше Михаила Горбунова, Высокопреосвященством было запрещено служение и он удален от Кыринского прихода, кроме того ему было запрещено проживать в селении Кыринском. Неизвестно, какой проступок совершил священник, где находился и чем занимался Василий Малков последующие два года, однако скончался он 30 марта 1868 года в Кыре.
В период с 1866 по 1872 год в Кыринской церкви служили: в 1866-1867 годах Иоанн Малков, который был переведен из 2-й Чиндантовской Георгиевской церкви, после него Алексей Малков, который в 1867 году просил руководство Иркутской Епархии освободить его от обязанностей опекуна над имуществом покойного кыринского пономаря Стефана Литвинцева. В чем его просьба была удовлетворена.
Видимо, у Стефана Литвинцева в Кыринском карауле к этому времени не оставалось родственников, а его сын Георгий, родившийся в Кыре, в этот период обучался в Иркутской духовной семинарии, которую окончил 1 июля 1868 года. Затем он был назначен священником в Акшинскую Николаевскую церковь, где кроме обязанностей священника исполнял обязанности законоучителя в школе. После продолжил службу в церквях Иркутского округа, имел много благодарностей и наград от руководства Иркутской Епархии.
С 13 мая 1872 года «согласно его прошенію, опредѣленъ вновь на служеніе къ Кыринской Александро-Невской церкви» Иоанн Малков, то есть он возвратился в Кыру. Через семь лет Иоанна Малкова пытались перевести на Аргунь в Быркинскую Николаевскую церковь, однако он писал прошение, и его оставили в Кыре, где он служил еще очень долго.
Несколько позже, на смену ему на служение в Кыринскую Александро-Невскую церковь пришел его сын Иоанн Иоаннович Малков, который в 1898 году Комиссией по устройству исправительных заведений при Иркутском тюремном комитете внесен в список пожизненных действительных членов Иркутского общества земледельческих колоний и ремесленных приютов за внесенные на счет общества пожертвования. Вместе с ним в этом же списке значатся жители поселка Кыринского Верхнеульхунской станицы Воробьев Андрей Иванович, Макаров Алексей Федорович и Влас Васильевич Перфильев из Мангута. Двое первых были торгового сословия, а в отношении Власа Перфильева более подробно и интересно будет изложено в рассказе о  Мангутской Троицкой церкви.
В ХХ веке в Кыре продолжал служить Иоанн Малков, который, скорее всего, был продолжателем дела своего деда и отца – священников Иоаннов Малковых.
Последний из священников по имени Иоанн Малков, в дополнение к своим основным обязанностям был назначен Благочинным. То есть помощником Архипастыря в части надзора за порядком в своем церковном округе. Округ включал в себя православные церкви вдоль Онона, на территории современных Кыринского, Акшинского и частично Ононского районов. В 1910 году он потерял жену, скончавшуюся после родов и остался один с 8 детьми на руках, возрастом от 1 месяца до 13 лет, продолжая при этом служить. В 1915 году был награжден за свои труды наперсным крестом от Священного Синода. В 1916 году по его просьбе, в связи с болезнью обязанности Благочинного передал священнику Акшинской церкви, и скончался 20 сентября 1920 года.
С его смертью многое не ясно. Отпевали его почему-то в Бырцинской Вениаминовской церкви 22 сентября 1920 года, о чем свидетельствуют метрические книги этой церкви за 1920 год. В то же время, в книге М. Г. Торновского «События в Монголии и Халхе в 1920 – 1921 годах. Военно-исторический очерк (воспоминания)» описывается следующий эпизод, произошедший в период пребывания Барона Унгерна на территории нашего района при отступлении в Монголию, как раз в сентябре 1920 года: «В поселке Алтан священник не сочувствовал семеновцам, но не был и большевиком. Генерал Унгерн приказал священнику немедленно выехать из Алтана, а когда он выехал, то по приказанию Унгерна его нагнал взвод Комендантского эскадрона штаб-ротмистра Забиякина, и священника повесили». Вместе с тем, в поселке Алтанском Букукунской станицы 2-го отдела Забайкальского казачьего войска никогда не было своего священника. Церковь была, именовалась Алтанская Иннокентьевская, но она была приписной к Кыринской Александро-Невской, то есть не имела своего штата священнослужителей, и службу там отправляли священники, приезжавшие из Кыры. Полковник Торновский М.Г. не был непосредственным участником тех событий (в этот момент он находился в Урге), а свои мемуары писал в Шанхае в Китае в 1930-х годах, где был активным участником белоэмигрантского движения. Поэтому, эпизод с повешением священника писал, наверняка, со слов своих бывших сослуживцев по дивизии Унгерна, и его труд вполне может содержать неточности и несколько искаженные сведения. Учитывая эти обстоятельства, вероятно, что священником, над которым совершили расправу унгерновцы, был Иоанн Малков. На всю огромную территорию от Кыры до Бальджикана в 1920-х годах было всего два православных священника, один в Кыринской церкви, второй в Бырцинской.  Слишком много совпадений, но этот вопрос подлежит более детальному исследованию.
Прихожане достаточно существенно помогали церкви. В 1883 году вдова кыринского урядника Ирина Федотовна Курбатова пожертвовала церкви утвари на сумму 143 рубля 21 копейку. Благодарность за это деяние была опубликована в Иркутских Епархиальных ведомостях.
В 1889 году казак Григорий Иосифович Куклин пожертвовал церкви священническое облачение и тоже получил благодарность от церковных властей.
В 1890 году старший урядник Иосиф Григорьевич Куклин на свои средства заменил иконостас, стоимость которого составила 1200 рублей. Архиепископ Иркутский и Нерчинский Вениамин хлопотал о награждении его золотой медалью на Аннинской ленте, однако старший урядник Куклин И.Г. по решению Синода получил только серебряную медаль.
В 1912 году казаки Букукунской и Верхнеульхунской станиц постановили приобрести на свои средства колокол весом в 45 пудов, с надписью «В память трехсотлетия Царствующего Дома Романовых».
В 1914 году уряднику Ивану Трифоновичу Логинову, за пожертвование в  Кыринскую Александро-Невскую церковь икон стоимостью 135 рублей, преподано Его Преосвященством Архипастырское благословение, с выдачей благодарственной грамоты.
Первое здание Кыринской Александро-Невской церкви, построенное в 1839 году простояло почти 70 лет, и видимо обветшало.
В Забайкальских Епархиальных ведомостях за 1904 год в № 1/2 было размещено объявление о торгах: «1-го февраля 1904 года назначены въ поселкѣ Кыринскомъ, Акшинскаго уѣзда, Верхнеульхунской станицы, - торги на постройку деревяннаго на каменномъ фундаментѣ храма 14 саженъ 2 арш. на 6 саж, на 500 человѣкъ. Желающіе взять этотъ подрядъ заблаговолятъ явиться къ 1 февраля въ поселокъ Кыринскій съ аттестаціей и залогомъ». В переводе на метрические меры длины, размеры церкви были примерно 31 на 13 метров.
Достоверных сведений о дате постройки нового здания церкви найти пока не удалось. Однако, по опыту строительства других церквей в то время в Забайкалье можно сказать, что возводились они в течение 2-3 лет после принятия решения о строительстве. Вероятно, к 1907 году новое здание в Кыре было построено.
История оставила нам имена некоторых церковных старост, которые назначались, как правило, на 3 года из местных жителей. В нашем случае из пограничных казаков. А так же псаломщиков, обязанности которых за отсутствием штатных иногда так же исполняли казаки. Наверное, жители Кыры найдут среди них своих предков.
Церковные старосты:
1865 г. - урядник Давид Юдин
1869 г. - отставной урядник Иосиф Куклин
1878 г. - Егор Михайлович Куклин.
1881 г. -  урядник Филимон Куклин
1888 г. - урядник Харитон Петрович Забелин
1891 г. - казак Фирс Климович Серебряков
1916 г. - урядник Владимир Курбатов
Псаломщики
до 1885 г. - Петр Горбунов, согласно его прошению уволен за штат;
с 1885 г. -  вместо него назначен сын его Иоанн Горбунов;
до 1892 г. - Александр Иванович Лихачев, было ему уже 69 лет
до 1902 года - Николай Корнаков
1902-1903 г.г. – дъякон церкви Василий Багрянцев
1902 г. – Горбунов (имя, отчество не известны)
до 1908 г. – Александр Гантимуров
с 1908 г. – Николай Михайлович Корнаков
с 1915 г. - вахмистр Василий Евфимиевич Попов, назначен псаломщиком вне штата, фактически несколько лет должность оставалась вакантна и Забайкальская Епархия искала кандидатов, размещая объявления в печатных изданиях.
На карте РККА 1943 года место расположения храма отмечено. Не обязательно в то время церковь еще функционировала, наверняка там размещалось какое-то учреждение, но здание, надо полагать, еще сохранилось.
До какого времени функционировала Кыринская Александро-Невская церковь трудно сказать. В лихое время Гражданской войны и после неё утрачено множество документальных материалов. Известны лишь протоколы Кыринского волостного исполнительного комитета:
- протокол внеочередного заседания от 6 июля 1923 г. № 17, которым оформлено изъятие церковных ценностей в доход республики. Изъято 165 руб. по описи, а недостаток 100 р. золотом церковному совету предписано собрать до 15.07. 1923 г.;
- протокол заседания от 12 октября 1923 года № 41, которым  оформлено решение о передаче здания одной из церквей (старой), как не приносящих пользу, под Народный дом.
То есть, в 1923 году в Кыре имелось две церкви – старая и новая. Впоследствии здание новой церкви тоже перешло в распоряжение государства и как использовались эти помещения последующие годы, возможно, знают жители Кыры?
Современная история Кыринской церкви начинается летом 2001 года, когда было выбрано и освящено место под строительство нового храма. Расходы по его строительству взяло на себя ООО «Артель старателей Бальджа». За два года здание было построено и освящено 10 июня 2003 года. Как и два первых храма носит он наименование - Александра-Невского.

[Иван Анатольевич]

АЛТАНСКАЯ СВЯТО-ИННОКЕНТЬЕВСКАЯ

По этой церкви сведений очень мало, даже год постройки установить пока не удалось. По косвенным сведениям можно сказать, что в конце XIX века она уже существовала, так как есть упоминания в документах Забайкальской Епархии о выделении в 1898 году на Алтанскую церковно-приходскую школу Акшинского отделения Училищного совета 60 рублей на жалование законоучителя и 120 рублей учителя. То есть школа в поселке Алтанском к этому году уже была – значит была и церковь, так как церковно-приходские школы существовали только при церквях.
Известно, что была она приписной к Кыринской Александро-Невской и службу там отправляли священнослужители, приезжавшие из Кыры.
В 1930-х годах в церкви был оборудован клуб, а о дальнейшей судьбе строения, возможно, более подробно знают алтанцы?

МАНГУТСКАЯ ТРОИЦКАЯ ЦЕРКОВЬ

Первая церковь в Мангуте была построена в 1865 году и сначала была приписной к Нарасунской Михайло-Архангельской церкви.
Иркутские Епархиальные ведомости в 1865 году писали: «Вновь устроенная церковь во имя Пресвятыя Троицы, 2 конной бригады 3 полка, 3 сотни Забайкальскаго казачьяго войска в карауле Мангутском, 22 августа освящена благочинным, протоиереем Симеоном Ильинским со священниками Акшинскими Николаем Холмовским и Алексеемъ Смирновым при сослужении диаконов той же церкви Софрония Пиcарева и Василия Малкова».
В 1872 года церковь стала самостоятельной, не приписной. То есть там появились свои священнослужители.
Годом ранее Иркутские Епархиальные Ведомости разместили объявление следующего содержания: «Приглашеніе къ занятію мѣста во вновь открытомъ приходѣ.  При вновь построенной, въ караулѣ Мангутскомъ, Забайкальской области, церкви во имя Св. Троицы, въ Январѣ мѣсяцѣ 1870 года, образованъ особый приходъ, изъ селеній принадлежащихъ до этаго времени къ приходу Акшинской Никольской церкви, съ назначеніемъ причта изъ настоятеля и псаломщика; но оные еще не назначены, а жители прихода этой церкви просятъ, по случаю дальняго разстоянія священно-церковнослужителей другихъ церквей, опредѣлить къ нимъ особый причтъ, который они не стѣсняются содержать какъ въ постройкѣ имъ домовъ, такъ и въ отводѣ сѣнокосной земли и въ снабженіи ружнымъ хлѣбомъ. Вслѣдствіе чего, и резолюціи Его Высокопреосвященства, послѣдовавшей 27 іюля сего года на опредѣленіе Консисторіи по сему предмету, объявляется по Епархій: не пожелаетъ ли кто поступить въ Мангутскій приходъ священникомъ, съ тѣмъ, что если онъ возметъ на себя обязанность быть миссіонеромъ у находящихся въ томъ краѣ инородцевъ, то положено будетъ отъ миссіи жалованье въ добавленіе къ содержанію отъ прихожанъ до ста пятидесяти руб. серебромъ».
Упомянутое здесь выражение «ружный хлеб» или «руга» означает отсыпной хлеб, выделявшийся духовенству обществом вместо жалованья, или вместе с ним.
В этом же 1871 году был учрежден  Мангутский миссионерский стан, и 15 октября в Мангут на служение был назначен священник Алексей Ушмарский, только что окончивший Тверскую семинарию и направленный в Иркутскую Епархию Советом православного миссионерского общества. Однако, прибыл и приступил к исполнению своих обязанностей он только весной 1872 года. Вместе с ним приехал исполнять должность псаломщика послушник Посольского монастыря Андрей Корнаков, назначенный на это место 8 ноября 1871 года, который прослужил в Мангуте псаломщиком всю оставшуюся жизнь и там же умер 15 мая 1906 года. Сын его Иван, родившийся в Мангуте, окончил курс Нерчинского духовного училища, поступил в Иркутскую духовную семинарию и впоследствии служил в Иркутске.
Алексея Ушмарского можно считать первым священником Мангутской Троицкой церкви, после того, как она перестала быть приписной к Нарасунской и стала самостоятельной, а также первым миссионером Мангутского стана. К наименованиям церквей, в случае нахождения при них миссионерских станов, присоединялось слово - миссионерская. Поэтому в документах Иркутской Епархии полное название церкви в то время писалось Мангутская миссионерская Троицкая.
Главной задачей Мангутского миссионерского стана было обращение в христианство «инородцев» - тунгусов и бурят, проживающих по Онону и его притокам на территории от Ашингинского пикета до Агинских степей и далее, на всей территории 2-го отдела Забайкальского казачьего войска.
Сразу по прибытии в Мангут, в 1872 году Ушмарский совершил 6 поездок с миссионерской целью и окрестил 6 ламаитов-инородцев.
В 1874 году, оставаясь в Мангуте, Алексей Ушмарский был назначен временно исполняющим должность Благочинного Нерчинского Округа. 18 марта 1876 года, прослужив около четырех лет в Мангуте, он был переведен в Усть-Керанскую миссионерскую Преображенскую церковь.
За всю историю в Мангуте было три православных храма. Первый был построен, как мы упоминали, в 1865 году. Довольно скоро здание перестало вмещать всех прихожан, так как увеличивалось население Мангута и окрестных казачьих поселков, где своих церквей не было и по большим престольным праздникам туда съезжались православные казаки из Верхнеульхунской станицы, поселка Ульхунского (Ульхун Партии) а так же служащие и рабочие активно развивающихся Ононских золотых промыслов. Возможно, теснотой в церкви был вызван пожар, случившийся 8 ноября 1878 года во время богослужения, когда от упавшей свечи загорелась утварь на восточной стороне престола. Так как народа было достаточно, пожар был быстро потушен и само здание церкви не пострадало. Случай этот обсуждался на заседании Иркутской духовной консистории 9 января 1879 года.
Второе, новое здание церкви в Мангуте было построено в 1883 году в основном на средства частных благотворителей трудами священника Дмитрия Сизых.
Благословение на постройку нового здания дал в 1879 году Епископ Селенгинский Преосвященийший Мелетий, во время своей поездки по миссионерским станам. Один из священников – участников поездки, писал: «Июля 15 вторник. Мангут расположен по левому берегу р. Онона одной стройной, прямой улицей, чистой, простого вкуса постройкой. Церковь тесная и ветхая. Преподано благословение на постройку новой церкви при помощи золотопромышленников Ононской системы, служащих в приходе Мангутском». В отношении «ветхости» вопрос спорный, так как это здание простояло в Мангуте еще 17 лет, а в 1896 году было разобрано, перевезено и заново собрано в поселке Ульхунском (Ульхун Партии), где на следующий год в нем была открыта и освящена церковь, получившая наименование Ульхунская Иннокентьевская. Скорее всего, необходимость постройки нового храма была вызвана её небольшой вместимостью – теснотой, неспособностью вместить всех прихожан, так как население станицы постоянно увеличивалось.
Сбор средств на строительство новой церкви начался в 1880 году. Для учета поступающих сумм Читинским духовным правлением 19 марта 1880 года была выдана специальная «сборная книжка». От жителей Мангутской станицы поступило 1500 рублей, Иркутская Епархия выделила 800 рублей. Из частных лиц наиболее крупные вклады внесли: урядник Влас Перфильев 2000 рублей, читинский купец Евграф Грищев как церковный староста внес 1100 рублей, Василий Михайлович Сабашников 500 рублей, есаул Василий Перфильев 450 рублей, канцелярский служитель Константин Иордан 250 рублей, иркутский мещанин Афанасий Белозеров 200 рублей, акшинский купец Иона Бронштейн 150 рублей, Акшинский окружной исправник Александр Прокопьевич Михайлов 100 рублей и т.д. Однако, самое крупное пожертвование в размере 3000 рублей внесло лицо, пожелавшее остаться неизвестным. Скорее всего, этот неизвестный жертвователь был из числа  золотопромышленников, так как священник Дмитрий Сизой при организации строительства нового здания докладывал в Читинское духовное правление о готовности лиц, занимавшихся добычей золота, к поддержке начинания.
Всего за три года на постройку храма было собрано 13 тысяч 138 рублей. Между тем, строительство обошлось в 13 321 рубль, недостающие 183 рубля внес священник Дмитрий Сизой из собственных накоплений.
Наиболее крупные суммы были потрачены на бревна и пиломатериалы – 1800 рублей (только бревен было использовано 2000 штук), фундамент под церковь – 800 рублей, колокол – 760 рублей. Услуги иконописного мастера Михаила Никифорова стоили 1340 рублей 20 копеек, а Церковного мастера - подрядчика по постройке церкви по фамилии Герасимов 3704 рубля. Остальные деньги пошли на заготовку и доставку леса и извести, закупку различных припасов и материалов. Полное священническое облачение обошлось в 150 рублей.
5 июня 1883 года новая церковь была освящена Епископом Селенгинским Мелетием.
В клировых ведомостях 1897 года церковь описана следующим образом:
1. Здание деревянное, на каменном фундаменте; кровля железная, крепкая. Обшита в 1896 году тёсом, ещё не выкрашена. Средства на сей предмет есть. Караулка при церкви хороша. Ограда слишком обширная, в некоторых местах нуждается в ремонтировке.
3. Престол в церкви один во имя Святой Троицы.
4. Утварью достаточна.
5. Притча по штату в 1872 году положено: один священник и один псаломщик.
6. Земли при сей церкви усадебной 4500 квадратных сажен. Пашенной и сенокосной земли и леса нету.
7. Дома для притча выстроены на общественной земле, удовлетворительные.
8. Штатного жалованья притчу 160 руб. Руги священник получает 240 пуда. Земли сенокосной священник - 2 казачьих пайка, псаломщик - 1 казачий паёк при общем разделе с общественниками. Провиантов в год притч получает 40 руб. с 4% билета государственной комиссии погашения долгов вечного вклада в 1000 руб., внесённых в 1885 году зауряд-есаулом Василием Сергеевым Перфильевым. Билет хранится при церкви. Добровольных приношений от прихожан по братственной тетради за 1897 год значится 415 руб. содержание посредственно.
9. Зданий, принадлежащих церкви, нет.
10. Расстоянием сия церковь от Консистории в 345 верстах, от местного Благочинного в 86 верстах.
11. Ближайшая к церкви: Нарасунская Михайло-Архангельская в 47 верстах и Кыринская Александро-Невская в 65 верстах.
12. Приписные к сей церкви: Верхне-Ульхунская во имя Св. Пророка Илии церковь в 15 верстах и Ульхунская во имя Св. Иннокентия  церковь в 20 верстах. Последняя (бывшая Мангутская Никольская) с возможною ремонтировкою и некоторыми изменениями во внешнем виде в 1896 году перенесена из Мангута, а в 1897 - освящена.
13. Домовых церквей в приходе нет.
Указанные в пункте 12 приписные церкви означают, что в них не было постоянных священников, а службу в них отправляли приезжающие туда священники из Мангута. В приписных церквях не велись метрические книги, исповедальные ведомости и другая документация. Поэтому все православные верхнеульхунцы и ульхун-партионцы были записаны в книги Мангутской Троицкой церкви.
Необходимо также обратить внимание на пункт 8 этого описания, где говорится о внесении в 1885 году зауряд-есаулом Василием Сергеевичем Перфильевым вечного вклада в 1000 рублей, проценты от которого ежегодно получала Мангутская церковь.
В номере 22 за 1886 год Иркутских Епархиальных ведомостей это описано несколько иначе: «По духовному завещанию покойного отставного зауряд-есаула Василия Сергеева Перфильева, сын его, торгующий по 2-й гильдии, Влас Перфильев вложил в Иркутское отделение государственного банка 2000 руб. вечного вклада, с назначением по %. С одной тысячи – в пользу Мангутской Троицкой церкви, а с другой – в пользу ея притча». Необходимо отметить, что Василий Сергеевич Перфильев и ранее постоянно оказывал финансовую и разную другую помощь церкви. За «похвальное попечение» Иркутская епархия в 1879 году ходатайствовала перед Святейшим Синодом о награждении его грамотой.
Таким образом, с 1883 по 1896 год в Мангуте располагалось два храма: вновь построенная  церковь освящена как Троицкая, то есть ей присвоено историческое название, а  старая писалась с приставкой Никольская. Однако, во второй служба, скорее всего не отправлялась, так как церковные метрики, исповедальные ведомости и другие документальные материалы Мангутской Никольской церкви в архивах отсутствуют.
Среди священнослужителей Мангутской Троицкой церкви наиболее заметный след оставил после себя миссионер-священник Дмитрий Сизой, переведенный в Мангутскую станицу из Тарбагатайского миссионерского стана в 1877 году и сменивший Алексея Ушмарского.
Вот что писали о нем в № 32 1881 года Иркутских Епархиальных ведомостей:
«Мангутский миссионер свящ. Дмитрий Сизой, уже 15 лет с самоотвержением проходящий миссионерское служение, бурят по происхождению, ревностно боролся с ламством, его приверженцами и представителями, но обратил всего пять душ,  за то и он находил отраду для своего духа в сочувствии компании золотых промыслов к построению в Мангуте новой церкви, взамен пришедшей в ветхость».
Дмитрий Сизой (в некоторых документах - Сизых) стал инициатором постройки православных церквей в станице Верхнеульхунской (Верхнем Ульхуне), поселках Ульхунском (Ульхун Партия) и Нижнеульхунском Мангутской станицы. До самых последних дней деятельности осуществлял миссионерскую деятельность в станицах 2-го отдела Забайкальского казачьего войска и среди кочевых инородцев Онгоцонской инородческой управы Урульгинской степной думы. По его стопам пошел сын Алексей, ставший впоследствии настоятелем Нарасунской церкви в Акшинском районе, и выселенный вместе с женой и 6 детьми в Красноярский край, где в 1933 году все, кроме 13-летней Александры погибли от голода в поселке Татарка Енисейского района.
В 1870-х годах при церкви было построено одноклассное казачье приходское училище, по сути та же церковно-приходская школа. В Памятных книжках Забайкальской области за 1891, 1892, 1893 годы датой образования школы указан 1876 год, а с 1894 года дата изменяется на 1871 год? Этот вопрос подлежит более детальному исследованию. Однако, наиболее достоверной представляется дата – 1876 год. В 1871 году в станице Мангутской еще не было своих священников, они приехали только весной 1872 года и здесь в статье об этом упомянуто. То есть до приезда священников было некому организовать жизнь прихода а значит и церковно-приходской школы. То есть, возможно, что через год Мангутская школа может праздновать 150-летний юбилей, если считать её преемником первого церковно-приходского казачьего училища.
В ноябре 1896 года жители Мангута обратились к церковным властям за разрешением построить здание для двуклассной церковно-приходской школы. Разрешение было получено и 1 декабря этого же года общественный сход Мангутской станицы постановил:  «…принести на постройку помѣщеній для второклассной церковноприходской школы посильное пожертвованіе: отвести безплатно участокъ земли, вблизи храма, въ одну тысячу квадр. саж. и доставить на мѣсто постройки одну тысячу бревенъ трехъ и четырехъ саженъ въ длину, толщиною отъ семи до восьми вершковъ и натурою ежегодно назначать одного сторожа».
Упомянутым выше Власом Васильевичем Перфильевым на постройку школы было выделено 2500 рублей.
В церковных документах сохранились имена и фамилии некоторых церковных старост Мангутской церкви, выбираемых на общественных сходах, приговоры которых предоставлялись на утверждение в Епархию:
1875 – 1878 г.г. – отставной казак Иван Лазаревич Попов;
1878 – 1880 г.г. – урядник Тимофей Семенович Перфильев;
1883 – 1885 г.г. - Евграф Онисидорович Грищев (в разное время упоминается как иркутский мещанин, читинский купец, золотопромышленник был первооткрывателем Евграфовского золоторудного месторождения, разрабатывавшегося до 1996 года).
1886 - 1889 г.г. – казак Иван Виссарионович Перфильев.
Насколько удалось установить по различным архивным документам, к 1917 году в Мангутской церкви служили:
- священником Мангутской Троицкой церкви был Георгий Суханов, переведенный в Мангут из Акши в 1902 году. В 1927 году он был лишен избирательных прав, а в 1930 выслан вместе с семьей в Красноярский край. Его сыновья Михаил и Анатолий были арестованы  7 августа 1930 года в Мангуте и 10 декабря приговорены к 5 и 10 годам лишения свободы по ст. 58 УК РСФСР. Дальнейшая их судьба не известна;
- псаломщиком, Роман Петров, переведенный в Мангут из Бунской Трех Святительской церкви 24 апреля 1917 года.
- церковным старостой, казак Виссарион Перфильев, избранный на эту должность на трехлетие 1916 – 1919 г.г.
Государственный архив Забайкальского края хранит очень мало материалов по истории Мангутской Троицкой церкви начала ХХ века. Однако, удалось ознакомиться со следующими документами Мангутского волостного революционного комитета:
- Приказ № 19 от 26 июня 1923 г. : «Ввиду болезни моего заместителя Потехина Кирилла Петровича, членам волревкома Ивану Ивановичу и секретарю Кокташеву Григорию Георгиевичу предлагаю с 27 июля с.г. приступить к сдаче церковного имущества группам верующих. 26 июня 1923 г. Предволревкома Батурин». В одном из документов волревкома есть инициалы Батурина - Ан. Ем. Фамилия Ивана Ивановича не указана. Или возможно был в Мангуте человек с фамилией Иванович?
- Приказ № 35 от 28 сентября 1923 года, которым назначена комиссия по обследованию домов, бежавших с контрреволюционными войсками, а так же приходских.
То есть, в Мангуте летом и осенью 1923 года происходили такие же события, что и в Кыре, и скорее всего, по всей Советской России – изъятие ценного церковного имущества в доход республики и передача не представляющего ценность верующим под их ответственность.
Вместе с тем, забайкальский историк Е.В. Дроботушенко по материалам Государственного фонда Российской Федерации издал ряд статей, в которых имеются сведения, что церковь в Мангуте была закрыта в 1931 году. Основанием для её закрытия явилось, якобы, ходатайство верующих. Однако, мангутская община верующих, состоящая к этому времени из 35 человек, впоследствии жаловалась на неправомерные действия властей. Возможно, что по этой причине церковь вновь начала свою деятельность, так как есть упоминания о её повторном, и видимо окончательном закрытии в 1934 году. Это были годы репрессий, когда из нашего района в две волны: 1931 и 1933 годах, были выселены сотни человек, а впереди были «расстрельные» 1937 и 1938 годы,  и жителям Мангута стало не до церкви. По рассказам жителей Мангута, это здание простояло до конца 1950-х годов, после было разобрано и перевезено в с. Тарбальджей, где из него построили здание школы.
Когда разбирали здание церкви, крест, который её венчал, работники, занимавшиеся разборкой, обнаружили на крыше церкви. Затем унесли и положили его в протоку реки Онон, протекавшую рядом. С какой целью, не известно. Возможно, хотели сохранить его? Жительница Мангута Лукерья Лукинична Потехина попросила своих внуков принести крест к ней домой, хранила его в кладовой, и наказала родственникам поставить крест на её могиле, когда придёт время.
В 1967 году Лукерья Лукинична скончалась, и с того времени на мангутском кладбище на её могиле стоит крест Мангутской Троицкой церкви постройки 1883 года.
В XXI веке церковь в Мангуте возродилась усилиями предпринимателей и сельчан. После 7 лет строительства она была освящена 9 июня 2019 года и получила наименование – Мангутская Андрея Первозванного. Почему она не сохранила, как другие восстановленные храмы, историческое название –Троицкая, не совсем ясно.

[Иван Анатольевич]

ВЕРХНЕУЛЬХУНСКАЯ ПРОРОКА БОЖЬЕГО ИЛИИ

Станичный поселок Верхнеульхунский 2-го военного отдела Забайкальского казачьего войска был одним самых крупных казачьих поселений Акшинского уезда. Население Мангутского и Верхнеульхунского поселков было примерно одинаково и довольно быстро росло. Но к 1880-м годам в поселке Мангутском построили уже второе здание церкви, а верхнеульхунские православные казаки продолжали ездить к соседям, при этом Мангутская Троицкая церковь с увеличением населения становилась тесной для прихожан из двух станиц.
Решение о строительстве церкви в станице Верхнеульхунской окончательно было принято в 1886 году, когда мангутский священник Дмитрий Сизой согласовал все вопросы строительства со станичным правлением, своим руководством, Правлением Забайкальского казачьего войска и Губернским правлением.
Уже на следующий год церковь была построена, получено наименование – во имя Святого пророка Божьего Илии или сокращенно Ильинская. Освятить храм планировали после возвращения Дмитрия Сизого из Иркутска, куда он отлучался по приглашению на юбилей 25-летия службы Вениамина, архиепископа Иркутского. Однако планам не суждено было сбыться – здание только что отстроенной церкви сгорело. В некоторых материалах Иркутской епархии в связи с пожаром проскакивают упоминания о «кознях врага рода человеческого», а среди верхнеульхунских казаков ходил упорный слух о причастности к этому делу  местных, а возможно и монгольских ламаитов. Как бы то ни было, пропал результат многолетней организационной работы и усилий станичных казаков по постройке храма, пошли прахом значительные денежные средства.
Станичная казна не позволяла организовать новое строительство, казаки тоже не могли второй год подряд выделить – оторвать от своего хозяйства необходимые средства. Но, в такой ситуации старший урядник Верхнеульхунской станицы Алексей Михайлович Власов, занимавшийся торговлей, выделил на строительство церкви 6000 рублей собственных средств. Он и на первую церковь выделял значительную сумму, а повторное строительство решил практически полностью финансировать.
Церковь стали строить сразу же после расчистки остатков первой церкви и на том же фундаменте. Новое здание было готово к осени следующего года, и освящено 13 ноября 1888 года. Это был единственный случай в истории Иркутской епархии, а возможно и в Российской Империи, когда за два года в одном, сравнительно небольшом населенном пункте было построено две церкви.
В Государственном архиве Забайкальского края хранится дело (фонд 1-опись 1-2226), которое называется «О награждении урядника Власова за постройку церкви».   Документы этого дела говорят о том, что в январе 1889 года Читинское духовное правление запросило у Военного губернатора Забайкальской области послужной список «отставного старшего урядника Верхнеульхунской станицы 2-го конного отдела Забайкальского казачьего войска Алексея Михайлова Власова, для представления его к Высочайшей награде золотою медалью за построение церкви в Верхнеульхунской станице». Так же, у Акшинского окружного исправника были запрошены сведения о благонадежности А.М. Власова. В ответе исправника было указано: в предосудительных поступках замечен не был, занимается торговлей, содержит в станице винный склад, живет довольно зажиточно, «в постройке церкви принимал самое деятельное участие, употребив своих денег более 2/3 стоимости храма». К сожалению, достоверно установить был ли награжден Алексей Михайлович этой наградой, пока не представилось возможным. Однако, сам факт ходатайства о награждении довольно примечателен.
Верхнеульхунская Ильинская церковь имела статус приписной к Мангутской Троицкой. То есть не имела своих священнослужителей – священника, дьяка, псаломщика и службу в ней проводили священники из Мангута. Своего делопроизводства церковь тоже не имела, все сведения о рождениях, венчаниях и т.п. заносились в Метрические книги Мангутской церкви.
В 1891 году было принято решение об открытии при церкви церковно-приходской школы, но начала она свою работу только в октябре 1893 года. Интересно то, что на станичном сходе 3 января 1892 года Верхнеульхунские казаки приняли решение не отчислять средства на содержание Мангутского приходского училища, так как ребятишки учатся на месте и следует направить станичные средства на обучение своих учащихся и строительство школы. А средства в станице Верхнеульхунской на эти цели собирались с казаков в размере 29 ¾ копейки с каждой души в год. Скорее всего, здание школы при Верхнеульхунской Ильинской церкви было построено в 1893 году, а обучение на месте, при церкви, организовано несколько ранее – в 1891 году.
Церковная утварь постоянно обновлялась, так в 1896 году Верхнеульхунские казаки, постановили соорудить для церковно-приходской школы икону-складень с ликами святых: посредине великокомученика Георгия, с правой стороны - святителя Николая и с левой - мученицы царицы Александры, стоимостью 33 руб., чтобы ежегодно 23 апреля совершать перед этой иконой молебны.
В 1897 году, на 2-м епархиальном съезде отцов Благочинных Забайкальской епархии рассматривался вопрос о выделении Верхнеульхунской Ильинской церкви в отдельный приход, то есть назначении в неё священника, пономаря и псаломщика, но до самого конца своего существования церковь оставалась приписной.
С Верхнеульхунской церковью того времени связан отчасти комический, отчасти трагический  случай, произошедший с иркутским цеховым мастером Никифоровым. Этот мастер много лет прожил в Акшинском уезде и занимался оформлением церквей: красил, делал резьбу, золотил иконостасы и т.д. Ему было уже за 60 лет, работать как прежде сил у него не было, заработок уменьшился и он решил уехать на родину в Иркутск. Последним его подрядом была работа в Верхнеульхунской Ильинской церкви.
Однако, как раз в это время у него истекал срок действия паспорта и Верхнеульхунский атаман отправил его паспорт в Иркутск для замены на новый, однако никакого документа, удостоверяющего личность, взамен не выдал, советуя подождать новый паспорт, который вскоре должны прислать. Через несколько месяцев Иркутская общая ремесленная управа известила станичное правление, что по сообщению родственников и знакомых Иркутский цеховой мастер М.И. Никифоров давно умер, и выдать паспорт нет возможности. Следует отметить, что до 1898 года эта же управа ежегодно присылала Никифорову новые паспорта, принимало от него положенные денежные взносы на развитие цехового общества, налоги и т.п. Началась длительная переписка между Верхнеульхунским станичным правлением и Ремесленной управой, мастер Никифоров написал родным письма, однако в течение нескольких месяцев ответов не поступало.
На почве полученного стресса у Никифорова пошатнулось здоровье, он начал впадать в детство. Время от времени он являлся к священнику и спрашивал: «А кто меня отпевал?», «Дайте мне, батюшка, метрическую справку, что я жив» и т.п. Чем закончилось дело, история умалчивает.
Как следует из архивных материалов, церковь в станице Верхнеульхунской содержалось преимущественно за счет общества: при церкви имелась «караулка» то есть помещение для сторожа, дрова на отопление доставлялись казаками по очереди, при необходимости собирались средства на мелкий ремонт или другие нужды. В 1901 году Епархиальное начальство объявило благодарность уряднику Петру Алексеевичу Власову за пожертвование 100 рублей на приобретение плащаницы в храм.
В 1893 году при церкви открылась одноклассная церковно-приходская школа. В 1913 году Синоидальный училищный совет Забайкальской епархии выделил на расширение здания школы 2000 рублей, и с 1914 года она стала двуклассной.
Много лет в церковно-приходской школе станицы Верхнеульхунской работал выпускник Иркутской учительской семинарии Филипп Гаврилович Мирсанов, который взял в жены дочь упоминаемого нами ранее старшего урядника Власова – Екатерину Алексеевну. В 1915 году Указом Российского Императора награжден «Серебряным знаком отличия на груди на Александровской ленте». В 1931 году практически все родственники - потомки старшего урядника Власова Алексея Михайловича, в том числе семья Мирсановых, были высланы из Верхнего Ульхуна в Красноярский край, где Филипп Гаврилович работал пастухом. В конце 1930-х годов после многих попыток был принят на работу учителем в школу села Жерновка Новосибирской области. Основатель учительской династии в 4 поколениях – сейчас среди его потомков насчитывается 58 учителей.
История не сохранила нам фотографии Верхнеульхунской Илиинской церкви. Чтобы восстановить облик храма, школьный историко-краеведческий музей нашей школы обратился к землякам, которые могли помнить это здание, так как в нем до конца 1950-х годов размещался сельский клуб, и они ребятишками бегали туда смотреть кинофильмы.
Особенно помогла в этом деле проживающая в Москве выпускница нашей школы Софья Георгиевна Соловец (в девичестве Ячменева), родной дом которой находился по соседству. Она по памяти нарисовала церковь, как ее помнила, правда уже без креста и  колокольней, зашитой досками. На основании этого эскиза и воспоминаний других земляков по нашей просьбе самодеятельный художник из села Мангут, потомок первых караульских казаков Павел Эдгардович Хайдуков восстановил облик нашей церкви в рисунке.
Последняя служба в Верхнеульхунской Ильинской церкви была проведена в ноябре 1920 года, когда в ней отпели сначала 7, а позднее еще двоих наших молодых земляков, погибших от гранаты, заброшенной казаком по кличке «Фелка» в окно дома, где проходила «вечерка – посиделки» молодежи. Граната у него оставалась со времени службы в белогвардейском отряде Тапхаева. К этому времени в Верхнем Ульхуне уже две недели власть была в руках «красных», которые через пару лет сначала закрыли церковь, а несколько позже сняли с нее крест и колокол, а затем использовали здание под сельский клуб.
В конце 1970-х годов на чердаке старинного казачьего дома, расположенного напротив места, где располагалась церковь, был обнаружен надкупольный крест Верхнельхунской Илиинской церкви. Крест был передан в школьный историко-краеведческий музей, однако в 2004 году в музее была совершена кража экспонатов, имеющих какую либо рыночную ценность: орденов, медалей, старинных монет, а так же креста. К сожалению, следствие ни к чему не привело, и уголовное дело было закрыто. Судьба креста нашей церкви до сих пор не известна.
При церкви было свое кладбище, на котором у семьи Власовых было отдельное «фамильное» место в честь заслуг Алексея Михайловича в постройке церкви.
В начале 1960-х церковь разобрали, а кладбище разровняли бульдозером для постройки магазина. Внучка урядника А.М. Власова Александра Николаевна со своей двоюродной сестрой перезахоранивала останки родных с церковного кладбища на общее.
На этом история церкви в Верхнем Ульхуне заканчивается.

[Иван Анатольевич]

УЛЬХУНСКАЯ СВЯТО-ИННОКЕНТЬЕВСКАЯ

Исторически сложилось так, что основная часть населения поселка Ульхунского (Ульхун-Партии) были ламаистами. Еще в середине XVIII века здесь была выставлена Партия казаков – инородцев, в начале XIX века вблизи поселка появился дацан. Православных казаков, судя по метрическим книгам, здесь начали поселять только во второй половине XIX века. Как иллюстрацию можно привести статистические данные, которые говорят о том, что по состоянию на 1 января 1902 года в поселке Ульхунском было 47 домов и 70 юрт.
Здание церкви в поселке Ульхунском Мангутской станицы 2-го военного отдела Забайкальского казачьего войска собрано из перевезенного в 1896 году из Мангута здания бывшей Мангутской Никольской церкви срубленной еще в 1865 году. Церковь была приписной и службу там проводили священники из Мангута, при ней действовала школа грамоты, на содержание которой в конце XIX века Забайкальской Епархией ежегодно выделялось 60 рублей. Очень мало сведений об этом храме. Известно лишь, что церковным старостой на трехлетие 1910 – 1913 г.г. был утвержден казак Павел Иванов, а так же то, что в 1900 году православными казаками поселка Ульхунского было собрано 59 рублей, на которые приобретено два напрестольных креста. За это деяние казакам была выражена благодарность руководства Забайкальской Епархии.
Церковь перестала функционировать в 1930-х годах, дальнейшая ее судьба достоверно не известна.



БЫРЦИНСКАЯ ВЕНИАМИНОВСКАЯ

Бырцинская Вениаминовская церковь строиться начала в 1890 году, а освящена была только 1 ноября 1896 года шестью священниками под началом исполняющего должность Благочинного, акшинского священника  Георгия Георгиевского. Хотя в Забайкалье срок от закладки церкви до освящения обычно редко превышал 2 года. Находилась она в селении Бырцинском, располагавшемся по левому берегу речки Бырца неподалеку от Мордоя. Позднее этот населенный пункт назывался село Бырца, и его ждала непростая судьба. Вначале население  его составляли преимущественно крещенные инородцы, затем там начали селиться старатели, после Гражданской войны в нем начали встречаться фамилии чикойских «семейских» и казаков в основном Букукунской станицы 2-го военного отдела Забайкальского казачьего войска. К 1926 году село состояло из 91 двора с населением 432 человека, а во второй половине ХХ века село исчезло.
Церковь в Бырце, как и Мангутская Троицкая была миссионерской. То есть наряду с обычными обязанностями священники исполняли еще и миссионерские функции – вовлечение иноверцев в христианство.
Первоначально жителями селения Бырцинского были крещёные инородцы – хамнигане. Необходимо отметить, что в то время Бырцинское селение организационно входило в состав Онгоцонской инородческой управы Урульгинской степной думы Читинского округа и никакого отношения к Акшинскому уезду и Забайкальскому казачьему войску, негласному хозяину в Ононском приграничье не имело.
Церковными старостами здесь тоже были инородцы. Так в Забайкальских епархиальных ведомостях  за 1900 год можно прочитать объявление: «Объявляется благодарность Епархиальнаго Начальства с преподаванием Архипастырскаго благословения Бырцынскому церковному старосте, инородцу Роману Терентьеву Носыреву за особую заботливость и попечение о храме Божием и инородцу Георгию Галактионову Эпову за труды по обучению мальчиков пению в Бырцинской церкви».
В 1901 году, как пишут Церковные ведомости святейшего синода «…крещеные инородцы, из тунгусов, Онгоцонской инородной управы, селения Бырцинскаго ведомства Урульгинской степной думы, в память чудеснаго события 17-го октября 1888 года, пожертвовали 100 руб. на устройство при ключе в названном селении часовни». Достоверных сведений нет, но возможно, эта часовня была установлена на минеральном ключе, который мы называем Мордойским. Дело в том, что ранее этот ключ называли Бырцинским. Еще в 1841 году журнал «Москвитянин» опубликовал описание Забайкальских минеральных вод, составленное А.А. Мордвиновым, в котором перечисляются, в том числе наши Былыринские ключи, Кыринский горячий ключ и упомянутый нами Бырцинский.
В 1902 году Забайкальское епархиальное начальство выразило благодарность «Крещенным инородцам селения Бырцинского, пожертвовавшим на благоукрашение Бырцинской миссионерской Вениаминовской церкви двести рублей».
Кроме местных жителей поддержку церкви оказывали торговцы и золотопромышленники ближайших окрестностей.  В тех же ведомостях за 1902 год есть объявление: «В Бырцинскую миссионерскую церковь пожертвовано - Кыринскими купцами: 1, Николаем Герасимовым Владимировым икона Пророка Илии, заказанная московскому художнику, 2, Алексѣем Феодоровым Макаровым икона Перевятой Троицы стоимостью 25 руб. 3, Арендатором Хамаровскаго прииска Иваном Зайцевым серебряный потир с полным к нему прибором и 4, инородцем селения Бырцывскаго, Александром Носыревым икона Александра Невскаго стоимостью 25 руб Означенным лицам за их пожертвования объявляется благодарность Епархиальнаго Начальства».
Интересно то, что в в 1898 и 1900 годах в приглашениях на вакантную должность священника Бырцинской Вениаминовской церкви указано жалование в размере 900 рублей в год, что в 2-3 раза превышало обычное жалование священнослужителей по Забайкальской епархии. Даже псаломщику было назначено жалование в 300 рублей, что соответствовало окладам отцов – настоятелей многих других церквей. В то же время сенокосных угодий, «ружного хлеба» (хлебного довольствия от прихожан) не предлагалось.
Однако, в Бырцинской церкви, не смотря на высокие оклады, наблюдалась, как теперь говорят, «текучка кадров». Довольно часто в Забайкальских епархиальных ведомостях появлялись объявления о вакансиях в ней, либо уведомления о переходе священнослужителей по прошению в другие храмы. Некоторые задерживались в Бырце всего на несколько месяцев.
Возможно эти особенности Бырцинской церкви связаны со средой, в которой она находилась? Паствой являлись в подавляющем большинстве крещеные инородцы, которые не обязательно жили в пределах селения. Многие из них продолжали вести кочевой образ жизни.
Еще раньше, в 1886 году в Бырцинском селении по настоянию Главы Урульгинской степной думы князя Гавриила Гантимурова совместно с кыринским священником Иоаном Малковым  было открыто инородческое приходское училище. Содержалось оно за счет общества, организационно относилось к Дирекции народных училищ Забайкальской области. В нем предполагалось обучать детей из семей инородцев как проживающих в селении, так и кочующих в окрестностях. После открытия училища инородцы несколько раз писали прошения либо о закрытии его, либо об освобождении их от обязанностей по содержанию. Власти отвечали отказом.
Последний эпизод этой эпопеи выглядит следующим образом: 16 марта 1894 года инородцами Онгоцонской управы Сортольского, Луникерского, Вакасильского и Чимчагинского родов был вынесен общественный приговор по ходатайству о закрытии Бырцинского приходского училища.
Суть ходатайства сводилась к следующему:
- училище открыто «без полного согласия общества, под давлением покойного Правителя тунгусов Гавриила Гантимурова»;
- население разбросано, кочующее;
- назначенные учительницы Наделяева и Ефанова за незнанием монгольского языка не могут обучать тунгусских мальчиков;
- «из числа обучавшихся за 6 лет грамотой не овладели»;
- расходы на училище со времени открытия составляют более 3000 рублей;
- по условиям местности заниматься хлебопашеством не можем, население малоимущее, платить нечем.
Обращает на себя внимание тот факт, что тунгусских мальчишек желательно было обучать на монгольском языке?
Видимо, власти провели «разъяснительную работу» и 16 апреля того же года Директор народных училищ докладывает в Забайкальское областное правление: «Считаю долгом сообщить, что весьма недавно госп. Читинский окружной начальник говорил мне, что инородцы Онгоцонской управы теперь выражают желание училище не закрывать».
Достоверных сведений о судьбе священнослужителей и здания самой Бырцинской Вениаминовской церкви обнаружить не удалось. Но нет сомнений, что в 1930-х годах их постигла участь других священников и церквей. Об этом говорит судьба писателя и церковного историка отца Ефрема, в миру Кузнецова Епифания Андреевича, одного из миссионеров, служившего после окончания Казанской духовной академии в Бырцинской церкви в период с 1903 по 1905 годы. После служения в Бырце отец Ефрем сделал довольно стремительную крьеру на духовном поприще: стал начальником Забайкальской духовной миссии, епископом Селенгинским – викарием Забайкальской епархии и с 1917 года членом Священного собора Российской православной церкви. Был расстрелян большевиками в Москве 5 сентября 1918 года, священномученик - канонизирован РПЦ в 2000 году.



БАЛЬДЖИНСКАЯ СЕРГИЕВО- РАДОНЕЖСКАЯ

В середине XIX века на реке Бальдже и ее притоках было открыто и начало разрабатываться месторождение золота, которое было столь богатым, что его не стали передавать в частные руки а оформили как принадлежащее царской фамилии. Месторождение получило название Бальджинские золотые промыслы Кабинета Его Императорского Величества.
Удаленность от центров цивилизации и одновременно концентрация довольно большого количества людей в глухой тайге вызвали необходимость постройки церкви. И была она построена на казенные средства в 1861 году в поселке золотопромышленников Бальдже, который был самым западным населенным пунктом Акшинского округа не считая пограничного караула Ашингинского. Прихожанами были работники промыслов. Простояло здание церкви всего 8 лет и 6 июля 1869 года было снесено водой при подъеме уровня воды в реке Бальджа.
В донесении описывается, что лето 1869 года было очень дождливым, а 5 июля и в ночь на 6-е шел ливень. Церковь, находившаяся в 6 саженях от берега, стала подтапливаться водой. Вначале было вынесено все церковное имущество, кроме престола. Но когда вода подошла под алтарь был снят и престол, а через 15 минут большая часть здания церкви обрушилась в речку. 
До 1873 года служба проводилась в приспособленном помещении, церковь стала называться в документах Бальджинская Сергиево-Радонежская походная. Упразднена в связи с закрытием прииска Бальджа.
Об этой церкви мало что известно, так как проработала она очень короткое время. Известно, что последним священником её был Михаил Тихомиров, который 1 ноября 1873 года в связи с упразднением церкви был переведен в Иркутский округ в Жилкинскую Прокопьевскую церковь.

Много лет прошло со времен описываемых здесь событий, много воды утекло. Церкви и дацаны когда то были центрами, определяющими нравственную и духовную жизнь населения, в том числе ононского приграничья. Кроме того, они выполняли функции органов ЗАГС и организаторов в сфере образования и отчасти культурной жизни.
Социально-политические процессы первой половины ХХ века повлекли за собой утрату, как храмов, так и людей, которые в них служили.
Сразу после прихода к власти большевиков,  декретом от 11  декабря 1917 года  дело воспитания и образования было передано в ведение Наркомата просвещения. Хотя, справедливости ради нужно отметить, что первые шаги в этом направлении сделало Временное правительство, отменив 20 июня 1917 года обязательное преподавание Закона Божия и передав церковноприходские школы в ведение Министерства народного просвещения.
18 декабря 1917 года была аннулирована легитимность церковного брака. Еще через месяц, 23 января 1918 г. принят декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», отделивший церковь от государства и лишивший ее прав юридического лица. Всё имущество церковных и религиозных обществ было объявлено народным достоянием.
В 1918 – 1920 г.г. властями проводилась целенаправленная политика по сокращению влияния церкви на население в сочетании с антирелигиозной пропагандой. В результате чего, к концу 1920 года государством было изъято в казну более 6 тысяч церквей и монастырей вместе с ценностями, которые в них находились.
Но все это происходило пока западнее Байкала. В Забайкалье до октября 1920 года, а на Дальнем Востоке до октября 1922 года продолжалась гражданская война. Вся эта территория в то время формально входила в состав Дальне-Восточной Республики (ДВР), которая являлась буферным государством между Советской Россией и занятой японскими оккупационными войсками Восточной окраиной бывшей Российской Империи. Отношение к религии в ДВР было несколько лояльнее, однако основные тезисы декретов Советской России в законодательстве ДВР повторялись. Церковь была отделена от государства, в том числе от сферы образования.
Летом 1922 года антирелигиозная деятельность властей в Забайкалье активизировалась. Церковные здания и ценное имущество изымались в доход Республики. В мае этого же года «Комиссией при Акшинском уездном управлении по сокращению школьных работников уезда» проведены массовые сокращения учителей, одним из оснований было «не отвечающих духу новой школы». По этим основаниям были уволены учителя, много лет отработавшие в церковно-приходских школах, в том числе: в Мангуте Перфильев Илья Виссарионович - стаж 36 лет, В Верхнем Ульхуне Мирсанов Филипп Гаврилович - стаж 22 года, в Тохторе Татауров Павел Михайлович – стаж 26 лет.
Аналогичная политика проводилась в отношении дацанов и верующих буддистов-ламаистов. В результате чего значительная часть населения нашего приграничья из числа инородцев, в том числе казаков – исчезла! Они просто откочевали в Монголию. К 1923 году (а может быть и раньше?) полностью исчезло население насчитывающей более чем полутора вековую историю Партии Тыринской, все 500 человек из семей казаков инородцев-ламаистов! Сократилось население Партии Ульхунской, исчезли многочисленные улусы кочевавших по Бырце, Кыре, Агуце и в других местностях тунгусов.
К концу 1930-х годов в Забайкалье не осталось ни одного дацана. Из Москвы приезжало несколько научных экспедиций, которые целенаправленно вывозили книги, предметы культа, утварь и т.п., всё, что представляло какую либо материальную или историческую ценность. Только после Великой Отечественной Войны в 1946 году в Бурят-Монгольской АССР был основан Иволгинский дацан и началось восстановление Агинского дацана.
 Священнослужители, как православные, так и ламы, одними из первых начали подвергаться репрессиям в 1920 –х годах. Их лишали избирательных прав, арестовывали и к 1933 году практически все они и их родственники были либо осуждены, либо отправлены в ссылку в Красноярский край.
Таким образом, к концу 1930-х годов в Советском Союзе были ликвидированы структуры, столетиями играющие свою роль в консолидации общества, определяющие идеологические ценности и дававшие людям духовную опору в жизни.